Олеся Николаева – поэтесса, прозаик и эссеист. Её перу принадлежат около 30 книг, в которых православная тематика тонко переплетается с судьбами людей, зачастую далёких от Церкви, а также личными воспоминаниями и размышлениями автора. Мы побеседовали с писательницей в канун вручения ей Патриаршей литературной премии.

– Ваша новая книга «Небесный огонь и другие рассказы» – вторая в серии издательства Сретенского монастыря, начатой «супербестселлером» архимандрита Тихона (Шевкунова) «Несвятые святые». Какова история создания «Небесного огня»? В чём привлекательность подобных книг для светского читателя?

– Эта книга сложилась сама собой и совершенно неожиданно. Я писала огромный по объёму роман и попросила своего мужа протоиерея Владимира Вигилянского, в прошлом литературного критика, и моего друга – известного критика и литературоведа – прочитать и сделать «последние замечания» перед изданием. Оба в один голос сказали, что роман слишком растянут, в нём множество историй, которые, быть может, и увлекательны сами по себе, но не имеют прямого отношения к сюжетным линиям. И тогда я эти «лишние» рассказы из романа вынула, но, собранные вместе, они показались мне основой другой будущей книги. И, забросив роман, я принялась её писать. В начале 2011 года вышла первая сокращённая публикация в журнале «Знамя» под названием «Деньги для Саваофа», потом той же осенью в издательстве храма Святой мученицы Татьяны была издана в более полном варианте книга «Чудесные истории», а весной нынешнего года в издательстве Сретенского монастыря – «Небесный огонь и другие рассказы», где есть и совсем новые сюжеты. А вот роман, с которого всё начиналось, так до сих пор и не дописан…

Что касается читателя, думаю, ему интересна та новая реальность, которая открывается и в книге архимандрита Тихона, и, смею сказать, в моей. Это реальность жизни не только «в контексте современности», но и в контексте священного времени Церкви. Ведь верующий человек общается не только с родственниками-друзьями-коллегами-соседями-согражданами-иностранцами и т.д., но и с миром ангелов и святых, обращается к Матери Божьей и к Самому Господу. И не остаётся без ответа.

– В книге много личного. Трудно ли было делиться подробностями своей жизни? Нет ли в планах книги в мемуарном жанре?

– В жизни я встречала удивительных, уникальных людей, каждый из которых мог бы стать прототипом литературного персонажа. С уникальным человеком происходят и уникальные истории, заключающие в себе символические смыслы. Всё это хочется осознать, зафиксировать, поведать об этом городу и миру. Если в моих романах присутствует изрядная доля вымысла и литературные герои не напрямую соотносятся со своими прототипами, то в «Небесном огне» они почти соприкасаются. Что касается мемуаров, то это жанр весьма двусмысленный. С одной стороны, об умерших людях хочется написать нечто торжественно-надгробное. С другой – такой парадный портрет не даёт никакого представления о живой личности с её тайнами, особенностями, быть может, слабостями и изъянами. Писать о ней, вооружаясь внутренней цензурой, бесцельно, да и неинтересно. Писать «всю правду, какую я знаю об этом человеке», быть может, интересно, но как-то сомнительно. Меня тут попросили написать воспоминания о поэте Семёне Кирсанове, так у меня ничего не получилось: я застыла, как буриданов осёл, между этими двумя возможностями.

– Чем Вам особенно важно поделиться с читателем?

– Я пишу тогда, когда уже не могу без этого дальше жить. Для меня это форма осмысления мира, его гармонизации. И отношения с читателем здесь таковы: если я писала с воодушевлением, с радостью и страданьем, если я много душевных сил вложила в своё письмо, то обязательно найдутся люди, созвучные моей душе. Им это будет также необходимо прочитать, как мне было написать. И мои читатели – так получается – в трудную минуту всегда приходят мне на помощь. Как только у меня наступает период внутренней смуты, душевного ненастья, слепоты к чудесным поворотам судьбы и жизни, когда мне кажется, что всё напрасно, обязательно ко мне подходит какой-нибудь незнакомый человек (на улице, в храме, на каком-нибудь литературном вечере) и говорит, как ему в своё время помогла та или иная из моих книг.

– Можно ли сказать, что в последнее время православная проза вышла на новый уровень? Что могут сделать церковные авторы и издатели, чтобы удержать и приумножить недавно приобретённого читателя?

– Я вообще считаю, что вся хорошая литература, по сути, и есть православная, даже если в ней не упоминаются ни храм, ни батюшка, ни Господь. Ибо, как сказал Пушкин: «Цель поэзии – не нравоучение, а идеал». Если действительно целью является идеал, создание ценностей, то тут действует принцип: «кто не против нас, тот за нас». Я уверена, что всё подлинное, духоподъёмное, талантливое укореняется в бытии. Задача православных издателей – найти среди псевдолитературного мусора сокровища и преподнести их читателям. Наш народ логоцентричен, даже литературоцентричен, оригинален и талантлив. Но не всякому талантливому человеку удаётся обнаружить себя в публичном пространстве, где действуют специфические механизмы «самопрезентаций» и «раскруток».

Полина Тюренкова, главный редактор интернет-издания «Татьянин день»

Источник: газета «Культура»