Наверное, основателям славянской письменности Кириллу и Мефодию было бы непросто уразуметь нынешние реалии, в которых живут славянские языки.

Сегодня, по данным ЮНЕСКО, один из славянских языков – русский – по степени международного влияния переместился с пятой позиции в мире, которую он долгие десятилетия до 1991 года занимал, на шестую-восьмую. Вот только проблема в том, что в эпоху, когда творили Кирилл и Мефодий, о русском языке нет даже упоминаний. Братья создавали письменность для словенцев, болгар, чехов, хорватов.

Восточнославянские племена тогда были разрозненными, и рывок, который русский язык совершил из небытия до одного из главных языков мира, не может не вызывать уважения. Хотя тенденция всё же такова, что статус русского языка как одного из мировых понижается – он постепенно переходит в разряд одного из больших, распространённых, но региональных языков.

Правда, те, кто хоронит «великий и могучий», похоже, желаемое выдают за действительность: часто путается число когда-то обязательно изучавших русский язык в зарубежных странах и количество тех людей, кто реально говорит на русском. Например, в восточноевропейских странах, преимущественно славянских, в эпоху социализма в обязательном порядке в школах и вузах учили русский, что не означает, что на нём говорили. «Идёшь по стране, где русский учили минимум шесть лет, встречаешь человек десять, а из них до семи не могут говорить по-русски, двое – не хотят. Это при хорошем раскладе. При плохом: семь не хотят, двое не могут», – так характеризует ситуацию с русским в соцстранах ректор Государственного института русского языка им. А.С. Пушкина Юрий Прохоров.

Поэтому измерять знание языка по количеству людей, которые его учили – подход неверный. Кстати, эту методику распространения языка филологической науке предложили Кирилл и Мефодий. Они предпочитали развивать язык не для тех, кто его знает или изучал (в ту эпоху это была латынь, но владело ею лишь образованное меньшинство), а для тех, кто на нём говорит. Они всегда утверждали, что на латыни большинство славянских народов ни писать, ни говорить не могут, потому им нужно своё письмо, чем и стала, в конце концов, для восточных славян кириллица. 

Правда, сегодня заметно уменьшилось число тех, кто изучает русский язык. А вот каково количество говорящих по-русски – вопрос спорный. Когда в СССР декларировалось, что по-русски говорят около 1,5 млрд, это утверждение не имело отношения к статистике. Это имело отношение к политике. Сегодня, по данным Института русского языка имени А.С. Пушкина, в мире на русском языке активно говорят до 300 млн человек, ещё около 150-170 млн его изучают. И это уже для кого-то спорная, для кого-то приблизительная, но – статистика.  

И, похоже, на очередном своём витке история вновь возвращает нас в языковую эпоху Кирилла и Мефодия: тогда созданная славянская письменность конкурировала с латынью. Её запрещали как при жизни солунских братьев, так и после их смерти. В итоге она пустила корни лишь в части славянского мира – в Болгарии, Сербии и в Киевской Руси. А в Словении, Хорватии и Чехии кириллица позже всё же не выдержала конкуренции с латиницей.

Вот и сегодня история повторяется, но уже в новой конкурентной среде. Количественно число изучающих русский язык сократилось, а вот число говорящих на нём растёт. Этот, на первый взгляд, парадокс объясняется наличием в разных странах мира больших русских диаспор, экономической целесообразностью и элементарной выгодой говорить по-русски.

Всё это привело к тому, что там, где не говорили или не хотели говорить по-русски, теперь не только бизнесмены, но и государственные служащие начинают общаться на русском. Это нужно и выгодно. Ведь по миру активно поехали российские туристы. По международным правилам, в гостиницах и турфирмах многих стран появились менеджеры, говорящие на русском языке. После примерно 2002 года активный всплеск интереса к изучению русского языка наблюдается даже в Восточной Европе (лидеры здесь – Словакия, Чехия, страны бывшей Югославии) и Германии. В московском Институте русского языка имени А.С. Пушкина самое большое число слушателей курсов русского языка – это поляки и венгры-экономисты. А за год в этот вуз, созданный специально для обучения зарубежных специалистов русскому языку, приезжают слушатели примерно из 75 стран. И это отнюдь не только филологи – ещё и юристы, бизнесмены, то есть те, кто у себя в стране сможет найти работу с использованием  русского языка. Чаще других здесь можно встретить студентов из Турции, Австрии, Болгарии, Словакии, Польши, Германии. И, как заметили многие филологи и лингвисты, наличие экономической потребности в знании русского языка – лучший и самый действенный способ популяризации языка и культуры. 

А вот там, где всегда хорошо говорили по-русски, в бывших советских республиках, возобладала обратная тенденция. Здесь русский язык страдает от политического к нему отношения. Те же «гонения на русский язык», имеющие место в СМИ ряда стран СНГ и Балтии, противоречат реальности – в действительности люди в этих странах активно пользуются русским, изучают его в школе. А элиты, его отвергающие, – это некая форма самоутверждения молодых независимых государств. Отчасти их даже можно понять – в ряде стран Содружества титульным языком не владеют до 40 процентов населения.

Вот и получается новая конкурентная языковая реальность ХХI века – русский язык по количеству его изучающих в мире сократился. А вот число использующих его в коммуникации выросло, рост продолжается. Русский язык вновь востребован в мире. И что важно, все, кто учит русский, делают это сами. По собственному желанию, а не по принуждению. Получается, что сколько есть взаимоотношений, столько русского языка и нужно. Такой рациональный подход привёл к тому, что русский язык перестал вызывать идеологическое раздражение и делается всё более популярным даже там, где ранее отторгался. Чем не исторический шанс для филологов и подарок для их прародителей Кирилла и Мефодия?

Владимир Емельяненко