Только для неисправимых оптимистов и космополитов неважным остаётся вопрос о том, на каком языке будет говорить в скором времени мир. По прогнозам лингвистов, примерно через сто лет вместо существующих сегодня 7000 языков останется от 200 до 600. А ещё через столетие мир может заговорить на едином, максимум – на двух-трёх международных языках. Таковы стремительные темпы глобализации, а вместе с ней – умирания языкового разнообразия.

– Пик роста языков был около 2 тысяч лет назад, – говорит Юрий Коряков, старший научный сотрудник Института языкознания РАН, – когда их число выросло до нескольких десятков тысяч. Но возникновение империй и глобальных религий, когда «главный» язык вытеснял все остальные, заложило основы для схождения языков. Раньше было так, как сегодня на острове Новая Гвинея – в каждой деревне-поселении был свой язык, когда в соседней деревне ещё его понимали, а уже чуть дальше – нет. Теперь тенденция такова, что большинство языков надо сохранять как культурные реликвии, а редкие языки – как шедевры культуры. 

Именно поэтому Совет Европы провозгласил новый праздник – Европейский день языков, отмечаемый с 2001 года 26 сентября. Проблема в том, что европейские лингвисты были неприятно поражены, когда обнаружили, что вместо привычных для ЕС около 400 автохтонных языков к началу нового века выжили лишь 225. При этом более половины из сохранённых языков либо выходят из массового употребления, становясь диалектами, либо вовсе находятся на грани исчезновения из-за постепенной ассимиляции. Например, классические языковые меньшинства – носители ирландского и прованского языков – ассимилируются. А группа кельтских языков и вовсе давно стала не то диалектом, чем-то вроде классической латыни, на которой уже давно почти никто не говорит. И вот, чтобы сохранить многоязычие как элемент европейской культуры, в 2001 году в ЕС придумана идея «личного приёмного языка». Её автор – бывший комиссар ЕС по языковым вопросам Леонард Орбан. Согласно этой концепции каждому гражданину Евросоюза следует наряду с английским учить родной и ещё один европейский язык, чтобы познакомиться с культурой своих соседей. То есть предлагается изучать в школах не только английский как язык международного общения, но и «приёмные языки». Минимум это два, а по факту три европейских языка. Это новая важная задача, которая стоит перед обновляемой системой образования Евросоюза. Причём предлагается учить и неевропейские языки – турецкий, китайский, арабский. С середины ХХ века языковая картина Европы существенно обогатилась в результате экономической и политической миграции разных народов с разных континентов.

Однако, несмотря на пропаганду многоязычия, экономические и политические реалии часто идут вразрез с языковыми декларациями. Так, в автономии Каталония (Испания) административными мерами удалось улучшить владение каталонским языком. При этом высшее образование в Каталонии можно получить на английском, а на испанском – официальном государственном языке – нет. Подобная картина сложилась и в бельгийской Фландрии. Там вертикаль франкоязычного образования была разрушена в конце 1960-х годов, но при этом французский остаётся одним из двух официальных языков Бельгии.

Теперь ЕС модель двух-трёхязычия пытается вернуть. А через неё – сохранить культуру многоязычия. Кстати, подобная проблема в полный рост встаёт и перед Россией и русским языком. В 2009 году ЮНЕСКО признала, что из примерно 400 языков, на которых говорит Россия, 136 языков находятся на грани исчезновения, а ещё около 50 языков перешли в разряд диалектов. Правда, в России, как и в ЕС, есть и обратная тенденция. В городах-миллионниках, а также в двух столицах – Москве и Санкт-Петербурге – растёт число носителей украинского, молдавского, киргизского, узбекского, таджикского, английского, французского, китайского, вьетнамского и других языков мира. Так, если в Лондоне живут до 336 носителей разных языков, в Париже – до 200, то в Москве – до 400, в Ростове-на-Дону – до 350, в Петербурге – до 300. Но если большие города и господствующие языки – английский, французский, русский – переваривают растущие потоки мигрантов, то небольшие страны и даже их столицы – нет. Так, наплыв мигрантов в Ирландию косвенно способствует дальнейшему упадку ирландского языка за счёт английского, а в Финляндию – усилению шведского за счёт финского. По мнению учёных, общемировая тенденция такова, что ныне господствующие языки, за исключением английского и, возможно, китайского, будут постепенно сужать ареал своего влияния. Например, итальянский, немецкий, шведский, французский в большей степени уже превращаются в местные языки. Хорошие шансы сохранить статус региональных языков есть у испанского, арабского, русского и китайского. Но то, что их влияние будет снижаться при сохранении нынешних тенденций, скорее, вопрос времени.

Ещё поэтому России вслед за Евросоюзом впору задуматься о сохранении и развитии многоязычия. Кстати, примечательно, что самым распространённым языком Европы – по числу носителей как родного – является русский. Он как географически, так и территориально (свыше 105 млн человек проживают в европейской части России) – первый в Европе. От 15 до 40 млн носителей русского, включая двуязычных, насчитывается на Украине (30 % населения назвали его родным, по данным переписи 2001 года), от 6 до почти 10 млн в Белоруссии (58% населения назвали его основным языком, по данным переписи 2001 года). В целом русский язык считают родным порядка 150 млн европейцев. Чем не отличный старт для его популяризации, при сохранении многоязычной культуры России?

Ещё плюс в пользу пропаганды многоязычия под патронажем русского языка – после  значительного спада интереса к русскому языку, занимавшему второе место по популярности в Европе до конца 1980-х годов, сегодня растёт интерес к нему. Русский с разными целями – для заработков, торговли, сотрудничества – снова активно изучает почти вся Восточная Европа (особенно Польша, Словакия, Венгрия), а также Германия, Финляндия и страны СНГ. Таким образом, у России есть все основания, как внутри страны, так и в Европе, прийти к модели трёх-двухъязычия. Правда, для этого надо победить традиционную языковую лень и для начала выучить хотя бы один иностранный язык. Или хотя бы один из языков ближайших соседей. Ведь в стране живёт более 120 народов. Таким образом, задача переформатирования преподавания иностранных языков упрощается. Помимо родного, части россиян уже приходится учить русский, английский и ещё один язык.

И не важно какой – английский или, к примеру, чеченский – будет знать русский кабардинец или украинец. Важно то, что, говоря на разных языках, мы их сохраняем. Зачем? Об этом в своё время исчерпывающе написал Александр фон Гумбольдт: «Каждый язык – уникальный инструмент выражения мысли. Теряя язык, мы теряем целый мир».

Владимир Емельяненко