Лето – это не только пора офисной лени, отпусков и толчеи на курортах: с июля стартует и основной археологический сезон. За исключением профессионалов и студентов-историков, которые едут на практику, на это никто не обращает особого внимания – разве что в новостях промелькнет заметка об очередной новгородской грамоте. Между тем, и российская археология не сводится к Великому Новгороду (при всей невероятной важности здешних раскопок), и для публики работа археологов представляет куда больший интерес, чем принято считать, поскольку экспедиции льют воду на мельницы разных исторических теорий, включая такие, которые упорно будоражат национальное внимание вот уже не первую сотню лет. В частности, норманнской теории.

История России – вообще одна из самых туманных и переменчивых областей научного знания. Но даже в ней норманнская теория уверенно входит в топ-3 главных проблем, наряду, пожалуй, с личностью Петра I и оценкой Сталина/коммунизма в целом. Ничего удивительного: спор вокруг того, были ли на Руси скандинавы и что они тут делали – просто эталон наших психологических проблем как нации. С одной стороны самоуничижение: какие мы дремучие, только иностранцы нас и цивилизовали, с другой –самовозвышение до самовлюбленности: да как это, чтобы какие-то иностранцы нас цивилизовали?!

 Одно из традиционных мест летних раскопок – Смоленская археологическая экспедиция. Работает она один месяц, как раз с начала июля. Археологический заказник Гнездово – одно из самых крупных скандинавских кладбищ во всей Европе, не исключая и собственно Скандинавию. 5 тысяч одних курганов, столько даже черные археологи разграбить не успели (причем не от недостатка старания), и это не считая поселения и порта (верховья Днепра – не самый маргинальный участок пути «из Варяг в Греки»). Иными словами, что-либо важное для подтверждения или осмеяния норманнской теории может быть извлечено из земли именно в период с июля по август. Впрочем, это дополнительный повод задуматься о том , а что именно нам (не в только специалистам-археологам, а всем задумывающимся о российской истории вообще) хотелось бы там обнаружить. И что бы это значило для нас именно сейчас.

Вопрос про варягов регулярно приобретал в России государственное значение, неизбежно с печальными последствиями для истины. Еще пылкий патриот Михайло Ломоносов чуть только не прибил тростью наивного немца Герарда Фридриха Миллера за его «Происхождение народа и имени Российского»: по итогам научной дискуссии Елизавета велела книжку уничтожить, а Миллер был понижен в чине и занялся сибирской этнографией (не без пользы для последней). Позже великий русский историк давно прошедшей эпохи Соловьев не стеснялся называть себя «западником» и отстаивал норманнскую теорию, зато при СССР, точнее, в тот период его истории, когда борьба с низкопоклонством перед Западом стала делом государственной важности, «норманнская теория» стало словом квазиругательным – почти таким же, как «космополит».

Сейчас подгонять факты под теории стало не обязательно, но привычка все же осталась. Например, когда Путин, еще президентом, ездил в Старую Ладогу (она же Альдейгьюборг), на сопутствующих научных конференциях нашлись те, кто обвинил в идеологической безграмотности археологов, дерзко выкапывающих из земли скандинавские артефакты, и саговедов, выискивающих в своих сагах упоминания о Руси (их – упоминаний – там, к слову сказать, немало). С тех пор модифицировать реальность никто активно не пытается, но есть ощущение, что это от временного недостатка начальственного внимания.

Впрочем, Бог с ним, с начальством. У него свои комплексы. Не случайно «пригласить варяга» – выражение, которое в русском административном слэнге имеет совершенно однозначную окраску. Если отвлечься от этого весьма специфического взгляда на мир, историю и современность, то можно пропобовать понять: споры вокруг роли Рюрика в становлении русской государственности напоминают кашу из топора, поскольку обе воюющие интерпретации равно плоски, примитивны и не отражают историческую реальность в мало-мальски приличной степени.

С одной стороны, присутствие викингов в средневековой Европе было явлением лишь чуть менее тривиальным, чем летний дождик или массовая смерть от голода. Скандинавы завели Дэнло («область датского права») на пол-Англии, отхватили себе Нормандию во Франции, основали Дублин в Ирландии, исплавали всю Северную Атлантику – это, если вдуматься, умопомрачительное достижение даже при тогдашнем относительно мягком климате. И это все еще цветочки: норманнская династия почти весь XII век правила на Сицилии, пока их не вытеснили Гогенштауфены. Так что Русь – в которой скандинавы совершенно точно были во множестве – тут в хорошей компании.

В то же время характерно, что ни одна из освоенных викингами областей не начала почитать Тора и Фрейра. Наоборот, покорителю Нормандии Роллону-Хрольву пришлось выписывать из Дании для своих внуков учителя, чтобы офранцузившиеся молодые люди не забыли датский язык. На Русь варяги приходили торговать: второй по величине город Северной и Восточной Европы X века, расположенный на территории современного села Гнездово под Смоленском, был перевалочным складом и отчасти торговой точкой, но не фортом колонистов в североамериканском духе. А те же Рюриковичи быстро развили у себя утонченный именослов, называя потомков славянскими именами по скандинавским правилам имянаречения.

Викинги в истории государств Европы – в том числе и России – были только одним из факторов. Фактором абсолютно нормальным, поскольку ни одна нация, ни один народ и государство не возникают сами из себя – как и мыши не родятся из гнилой соломы. Речь всегда идет о взаимовлиянии – причем не двух культур, а куда большего их числа, и свести это к простому «мы вас! – нет, мы вас!» невозможно. На всякого Рюрика найдется Харальд Суровый, который служил наемником на Руси (а не нанимал русских в Скандинавии), и в итоге получается сложный процесс, который не позволяет вывести отсюда линейные формулы, кто кого цивилизовал и облагородил. Но на дворе XXI век, и нам уже давно пора понимать, что история – вообще сложная вещь.

Гнездовское поселение, как уже сказано, было основано варягами и для варяжских торговых нужд. Однако предметы славянского происхождения там обнаруживаются регулярно. Тысяча лет в земле очень эффективно обтрясают лишнюю идеологию и банальную нервозность, оставляя нам, наблюдателям, только очевидную истину, под которую, пардон за игру слов, не подкопаешься: жили вместе – ведь могли же. Полезный вывод, и актуальный, даром что тысяча лет прошла.