Бессмертный полк и Марш Победы остаются самыми массовыми, действительно народными акциями в республике. Причём в последнее время на улицы выходят даже более активно – люди хотят показать правящему режиму, что народную память не стереть, уверен Петрович.

Движение Сопротивления в Восточной Европе

Сербия

Точнее, как он сам заметил, о двух движениях Сопротивления, развивавшихся на территории Югославии.

Первое – это движение повстанцев-четников, лояльное правительству в Лондоне, монархическое по идеологии, которое объединилось вокруг полковника Драголюба Михайловича. Это движение, по словам Ожеговича, выбрало оборонительную тактику – «стратегию ожидания» приближения крупных европейских фронтов к Югославии.

Второе ядро сопротивления сформировалось вокруг небольшой (насчитывала всего около 12 тыс. членов), но хорошо организованной Коммунистической партии Югославии. Её члены вели активную нелегальную работу и исповедовали наступательную стратегию.

Если же говорить о национальном составе, то, напоминает сербский историк, основную тяжесть антифашистской борьбы приняли на себя именно сербы. Монархическое движение было почти исключительно сербским. Партизанское движение (коммунистическое) в 1941 году также развернулось в основном на сербских территориях. Это и понятно: непосредственной причиной сербского восстания стала жестокая политика геноцида со стороны коллаборационистского Независимого государства Хорватия (НГХ, провозглашено 10 апреля 1941 года). Это государство сразу после возникновения объявило вне закона 1 млн 900 тыс. сербов, то есть около трети проживавшего на подконтрольных ему территориях населения. И сразу же начались систематические убийства сербов, преследования и обращение в католическую веру, частично в ислам.

Сербское восстание распространилось и на территорию Боснии и Герцеговины (БиГ), вошедшей в состав НГХ. «Ни одна хорватская или мусульманская деревня не приняла участия в первых вооруженных действиях на территории Боснии и Герцеговины. Сербы составляли 44 % населения БиГ во время Второй мировой войны, при этом они составляли 74 % всех жертв на этой территории, наибольшее число которых погибло во время геноцида Независимого государства Хорватия», – отметил историк. Среди партизан жертвами также были в основном сербы – их было в пять раз больше, чем хорватов или мусульман. Составляя в начале Второй мировой около 15 % населения Хорватии, сербы дали 85 % численности партизанских отрядов. На момент падения Италии сербы составляли около 65 % партизан Хорватии. А за всю войну в партизанских отрядах в Хорватии сербов служило в два раза больше, чем самих хорватов.

– Для нас в Республике Сербской эти данные имеют огромное значение, – говорит Никола Ожегович. – Сегодняшняя бошнякская интеллектуальная и политическая элита в Сараево игнорирует эти исторические факты и объявляет Республику Сербскую исключительно геноцидным и даже фашистским формированием, привязывая традиции национально-освободительной борьбы только к государственным рамкам Боснии и Герцеговины, которая была создана в 43-м году политическим решением верхушки Коммунистической партии Югославии. Это представляет собой крайнее неуважение к сербскому народу, его антифашистской истории. Антифашистская борьба и память сотен тысяч убитых сербских мирных жителей в Независимом государстве Хорватия находятся в самом основании Республики Сербской.

Польша

Как сопротивлялись немецким оккупантам поляки, рассказал ещё один участник конференции, польский политолог Мачей Вишневский.

Он напомнил, что польское движение Сопротивления началось уже в сентябре 1939 года, сразу после занятия страны немцами. Однако, отмечает польский политолог, на этом движении отразились все ошибки довоенной политики Польши, как внутренней, так и внешней.

Польское движение Сопротивления никогда не было единым и в течение всей войны состояло из нескольких вооружённых групп. Армия Крайова, подчинённая польскому правительству в Лондоне, была самой сильной из них, её общая численность составляла около 350 тыс. человек. Вторым по силе движением были т. н. «батальоны хлопске», крестьянские формирования общей численностью до 170 тыс. человек, связанные с крестьянским движением. Также действовали «Национальные вооружённые силы» численностью около 75 тыс. человек. Наконец, Армия Людова объединяла людей левых взглядов. Она развернула свою деятельность, начиная с 1943 году, когда возникла подпольная Польская рабочая партия.

Довоенные ошибки проявились в отсутствии сотрудничества между этими группировками. Например, активность «крестьянских батальонов» имела в основном локальное значение. Она сводилась к защите деревень от бандитизма и сопротивлению немецким акциям массовых депортаций поляков.

«Национальные вооруженные силы» отказались подчиняться Армии Крайовой. Они провозгласили борьбу одновременно с немецкими оккупантами и с коммунистами. В силу этого их отряды напрямую боролись с Армией Людовой и часто сотрудничали с немцами, выдавая им левых партизан и беглых советских пленных. «Свентокжижская бригада» и вовсе напрямую сотрудничала с немцами.

– Сейчас в польском политически управляемом нарративе упоминаются только Армия Крайова и «Национальные вооружённые силы», причём абсолютно никто, включая бывшего премьера Матеуша Моравецкого, не говорит, что они сотрудничали с гитлеровцами, и кровь сограждан с левыми взглядами у них на руках, – отмечает Мачей Вишневский.

Главной проблемой, по мнению польского политолога, является то, что власти Польши в рамках принятой «исторической политики» пытаются забыть некоторый страницы истории, намеренно выпячивая другие. Говоря о сопротивлении фашистам, они предпочитают вспоминать только об Армии Крайовой и «Национальных вооружённых силах», в то же время полностью игнорируя вклад Армии Людовой, Гвардии Людовой и «крестьянских батальонов».

– Я очень не люблю, когда историю смешивают с политикой. Допускаю, что могут быть разные точки зрения на историю – это понятно. Я, например, с уважением отношусь к белорусским историкам, которые говорят, что Армия Крайова – это были бандиты, хотя и абсолютно не согласен с ними: мой отец в 16 лет был партизаном Армии Крайовой, и он не был бандитом, заверяю. У них своя точка зрения, свои исторические факты – об этом надо дискутировать. Но говорить об этом на высоких нотах – это принесёт нам больше вреда, чем пользы. Надо уметь слушать другие точки зрения, чтобы лучше понимать друг друга… И то, что сейчас в Польше делается с историей, вызывает моё личное сопротивление. Я вообще не принимаю этой ложной версии истории, в результате чего уничтожают памятники Красной армии, уничтожают могилы красных солдат и офицеров. При этом говорят, что это – патриотизм. Долой такой патриотизм, честно сказать. У людей, которых отрезают от собственной памяти, нет будущего, – заключил Вишневский.

Движение Сопротивления в Западной Европе

Разница, прежде всего, связана со степенью участия общества в Сопротивлении. Нужно помнить, что положение оккупированных земель в Советском Союзе и во Франции сильно отличалось. Во Франции не было столь жёсткого обращения с местным населением, таких чудовищных репрессий, оккупационный режим было сравнительно мягким. А потому и боевые действия с участием партизан здесь начались лишь где-то в конце 1943 года. «41-й, 42-7-й и большая часть 43 года – это время тоже относится французскими историками к истории Сопротивления, но это скорее время существования каких-то интеллектуальных групп, главной целью которых было поддерживать общение и издавать подпольную прессу. Есть ещё случай французской Коммунистической партии, которую запретили 1939 году, и у неё был опыт подпольной деятельности. Но и она не организовала сопротивления оккупационным властям», – рассказала историк.

Всего в Сопротивлении участвовало около 200 тыс. французов. Много это или мало – отдельный вопрос, но очевидно, что большинство населения Франции не участвовало в Сопротивлении и непосредственно не пострадало от оккупации – они не знали, что такое концлагеря, депортации, у них не гибли родственники. Всё это родило некоторое раздвоение по окончании Второй мировой войны, когда одна часть французского общества не понимала другую, пострадавшую от оккупации. У этих людей, полагает Олеся Орленко, было совершенно разное отношение к недавнему прошлому, к коллаборационистскому государству Виши и к той справедливости, которую они хотели видеть в обществе.

Отдельно нужно отметить, что во французском Сопротивлении участвовало множество иностранцев. По самым скоромным оценкам треть французского Сопротивления состояло из иностранцев. Среди этих людей было немало выходцев из Армении, Польши. И из России, причём речь идёт как о представителях белой эмиграции, так и о сумевших бежать советских военнопленных.

 Существуют разные оценки, сколько было русских в движении французского Сопротивления, приводятся разные цифры – до 30 тыс. В любом случае это немало, и не случайно, что партизанский отряд, состоявший из советских военнопленных, участвовал в параде победы 26 августа 1944 года на Елисейских полях, когда был освобождён Париж.

Помнят ли об этом во Франции? Увы, пытаются забыть. Сейчас, отмечает О. Орленко, в «мемориальной» политике Франции уделяется много внимания событиям Второй мировой, но делается это в контексте современной политики. А политика такова, что на протяжении уже ряда лет, и началось это ещё до начала СВО, из воспоминаний о Победе всячески выталкивается Россия – российских представителей даже не приглашают на мемориальные мероприятия.

Другая тенденция ещё более опасна. Франция поддерживает Украину, а там активны националисты, исповедующие нацистскую идеологию. Они считают себя наследниками бандеровцев, которые прямо участвовали в карательных акциях на территории Украины и истреблении евреев. Французы это знают и помнят, отмечает О. Орленко, и это рождает сопротивление во французском обществе. Некоторые общественные деятели открыто выступают против глорификации украинских нацистов и против того, чтобы иметь дело с современными неонацистами на Украине. Тем не менее сейчас именно это и происходит, отмечает историк.

Множество русских эмигрантов, составлявших на тот момент значительную русскую диаспору в Европе, участвовало в движении Сопротивления. Немало среди повстанцев было и советских граждан, прежде всего бывших советских военнопленных. Сколько их было, точно сказать сложно. Цифры называются очень разные – от 40 тыс. до нескольких сотен тысяч. Сам Плотников склонен принять большую цифру. По разным оценкам только на территории Польши в Сопротивлении состояло несколько десятков тысяч бывших советских военнопленных. В Югославии – более 10 тыс. Активно наши соотечественники воевали в Италии, Чехословакии, во Франции...

  Советский Союз тоже не стоял в стороне: он активно помогал движению Сопротивления, снабжал повстанцев материально – вооружением, военными специалистами и пропагандистскими материалами. СССР внёс ключевой вклад в поддержку и стимулирование движения Сопротивления в Европе, уверен Алексей Плотников.

Уроки истории

Но в то же время движение Сопротивления дало примеры невиданного героизма. Как, например, подвиг советского офицера Александра Печерского, организовавшего единственное удачное восстание в нацистском лагере смерти («Собибор»). «Это живые герои», – уверен Ю. Бондарев, и память о них необходимо сохранить.