На прошлой неделе, прошедшей под знаком Всемирного русского народного собора (ВРНС), патриарх Кирилл дал достаточно ясный ответ на вопрос, как изменится миссионерская политика, сбудутся ли предсказания о том, что при новом патриархе церковь будет претендовать на более заметную роль в решении проблем общества. Новый предстоятель Русской церкви не только утвердительно ответил на этот вопрос, но и указал главную точку приложения церковных сил.

Молодёжная политика не является для РПЦ каким-то новым направлением работы. Достаточно вспомнить, что прошлогодний ВРНС также обсуждал взаимоотношения церкви и молодёжи, приняв доктрину «Молодое поколение России». Тем не менее в самом способе обращения к молодёжи в этом году произошли заметные изменения, и сложно не увидеть в этом личного влияния патриарха.

Самое, пожалуй, обсуждаемое теперь событие прошлых выходных – это выступление патриарха Кирилла перед молодёжью на стадионе «Измайлово», на которое собралось по разным оценкам от 4 до 5 тысяч человек. Можно ожидать, что подобные встречи станут визитной карточкой нового патриарха, а в эти выходные состоялась лишь первая «проба сил». Подобные массовые встречи, равно как и намерение начать диалог с молодёжными субкультурами достаточно много говорят о большом миссионерском запале нового патриарха. Свидетельством этому стали не только соответствующие положения программного документа XIII ВРНС «Будущие поколения – национальное достояние России», но и встреча с лидерами известного объединения байкеров «Ночные волки». В «дешёвой» популярности у патриарха едва ли есть нужда, поэтому следует признать, что сделанные шаги – результат сознательного и непростого выбора. Прежде всего потому, что в такой активности и непривычно широком взгляде на современную молодёжь для многих православных кроется определённый соблазн, и вряд ли эту опасность в Патриархии не осознают.

Самое верное название для выбранного формата  взаимодействия с обществом – это христианская акция, с ударением всё же на первом слове. И в самом по себе желании обратиться с проповедью к большой аудитории, в действительности, нет ничего плохого или «неподобного». Если признаётся возможность для пастыря обращаться к верующим с экранов телевизоров, то нет ничего странного и в желании общаться с молодёжью вживую. А это было именно общение – и патриарху, кроме смелости выступать при большом стечении не самой – хотя бы в силу возраста – дисциплинированной публики, потребовалась ещё определённая выдержка, чтобы отвечать на не всегда удобные вопросы.

Следует признать, что патриарх Кирилл сейчас старается применить те самые инструменты активного воздействия на массы (состоящие по преимуществу не из верующих и не верующих, а из неопределившихся), которыми давно и успешно пользуется церковь католическая. В конце концов, и папа Иоанн Павел II благословлял брейк-дансеров, а период его понтификата считается переломной эпохой именно в отношениях с молодёжью. Притом что гораздо более сдержанный и строгий в своём общении с миром Бенедикт XVI не собирается отказываться от активного диалога с молодёжной средой. Да и едва ли это возможно в современной жизни Римско-католической церкви.

Насколько такая миссионерская политика будет эффективна в России, в действительности пока непонятно. У нас подобные инициативы по необходимости натолкнутся на естественное «сопротивление среды», и это не только достаточно ригористически настроенные массы верующих, но и автоматическая оценка и трактовка крупных общественных инициатив, в том числе исходящих от церкви, прежде всего как эффективного или неэффективного PR-проекта, который должен способствовать достижению материальных интересов узкого круга. И эта циническая точка зрения, объясняемая практическим опытом российской жизни последних десятилетий, пожалуй, является главной преградой при осуществлении любых подобных шагов.

Обращение РПЦ к теме молодёжных субкультур, о чём красноречиво говорит сама встреча патриарха с «Ночными волками» – это проявление того же желания найти общий язык с молодёжью, и явно не жажда популярности тому причиной. Похоже, только теперь церковь начинает осознавать, насколько сложное явление современная молодёжь и насколько далёк привычный язык церкви от её языка. РПЦ ещё только предстоит определиться, где проходит та черта, за которой субкультура перестаёт быть для неё терпимой как социальное и культурное явление. В действительности, если это намерение не останется просто декларацией, православным миссионерам предстоит тяжёлая и во многом неблагодарная работа на до сих пор совершенно чуждой территории. И уже по этому важному повороту в сторону маргинальных движений (из которых, по сути, в значительной степени и состоит «молодёжная жизнь» как отдельное социальное явление) видно, насколько серьёзен миссионерский посыл.  Задача «вписать» маргинальные тусовки в систему создаваемой сети молодёжных христианских организаций – и тут православные, это не тайна, пока значительно отстают от католиков – вряд ли ставится, однако важно уже само понимание того, насколько важна работа в этом направлении.

Новый патриарх и его окружение только формируют новую миссионерскую политику церкви. Пока не найден язык общения с молодёжью, пока опробуются новые форматы такого общения, ошибки вполне возможны, и этого вряд ли стоит опасаться. Во всяком случае, это будут проблемы роста – при наличии правильно выбранной перспективы они будут преодолены. Разумеется, пока это не более чем аванс, но в это хочется верить.