Журналист «Московских новостей» Ксения Туркова побеседовала с главным редактором портала «Грамота.ру» Владимиром Пахомовым о том, какие в обществе существуют мифы о языке. Их действительно немало. Во всяком случае, сам Пахомов насчитывает целых 87 распространённых лингвистических предрассудков. Особую ценность коллекции заключается в том, что составляется она на основе живого общения с пользователями сайта, которые обращаются со своими вопросами в справочную службу «Грамоты.ру». А значит, это собрание продолжает пополняться.

Откуда мифы?

Расхожие представления о «правильности», которые Владимир Пахомов опровергал на протяжении интервью, были взяты из проекта «Грамоты.ру» «Азбучные истины». Там собраны наиболее часто встречающиеся заблуждения пользователей, с которыми сталкивается справочная служба портала. Сейчас в коллекции Пахомова 87 мифов (на «Грамоте.ру» ещё не всем из них посвящены разоблачительные статьи). Например, есть такие мифы:

• за хлеб мы платим, а за квартиру плотим;
• большая буква придаёт слову солидность, поэтому надо писать Генеральный Директор, Совет Директоров;
• правильно говорить афёра, потому что по-французски; написание загораживать проверяется словом гараж.

Владимир Пахомов: Я, готовясь к интервью, посмотрел блогосферу и выписал несколько цитат из блогов. Вот какими утверждениями о языке люди делятся: «В школе учат, да только нормы русского языка меняются, и снова утверждаются Правительством РФ, и нам дальше с ними жить и жить», «С прошлого года официально властями по русскому языку, каким-то официальным институтом русского языка (сейчас не вспомню) разрешено употреблять "кофе" в среднем роде наряду с мужским», «Я люблю русский язык, русскую литературу, плюю с высокой колокольни на филологов-законодателей, которые меняют правила в русском языке для тех, кто не может эти правила выучить», «Депутаты то и дело придумывают идиотские законы о платном образовании и упрощении правил русского языка». И вот замечательная фраза: «Интересно, а кто придумал все правила русского языка?»

Что нам показывают эти цитаты? То, что в головах значительной части наших сограждан существуют представления, что правила кто-то придумывает, их устанавливают какие-то «власти по русскому языку», меняют в угоду безграмотным людям и что это что-то такое навязанное, придуманное, но ни в коем случае не возникшее в языке естественным путём.

Миф №1. Кофе теперь среднего рода

Владимир Пахомов: Не «теперь». Если мы откроем словари, изданные в 70-х, 80-х, 90-х годах, мы увидим там ту же рекомендацию: кофе мужского рода – строгая литературная норма, средний род – допустимое разговорное употребление. Ещё очень часто людей возмущает ударение дОговор. Многие думают, что это нововведение, но если мы откроем словарь «Русское литературное произношение и ударение» под редакцией Аванесова и Ожегова, вышедший в 1959 году, мы увидим там рекомендацию: договОр, и в разговорной речи – дОговор.

Ксения Туркова: Почему так происходит? Такое ощущение, что люди спали-спали, а потом вдруг проснулись и возмутились.

Владимир Пахомов: Я думаю, это происходит, когда возникает шумиха в СМИ, какой-то информационный повод, тогда и вспыхивает волна народного гнева. А на самом деле все те варианты, которыми сейчас больше всего возмущаются, они давным-давно в словарях. Ещё один миф – что кофе теперь только среднего рода. Это неправда. По-прежнему, как и в 80-е, и в 90-е, кофе среднего рода – допустимое разговорное употребление, кофе мужского рода – строгая литературная норма.

Миф №2. Нельзя говорить «в Строгине», мы же не говорим «в пальте». Говорить «в Строгине» – дикая безграмотность

Владимир Пахомов: Меня удивляет, откуда он такой стойкий взялся, этот миф, почему мы не помним про «день Бородина», почему не помним, что «дело было в Пенькове», а не «в Пеньково». Ведь эти названия изначально были склоняемыми. Анна Ахматова была очень возмущена, когда при ней говорили «я живу в Кратово», вместо «в Кратове». Писатель Василий Белов в 70-е годы предлагал тем, кто говорит «из Кемерово», говорить по такому же образцу «из окно». Модель та же. Почему возник этот миф? Видимо, за те десятилетия, когда распространился этот новый, несклоняемый вариант «в Строгино», «каникулы в Простоквашино» он стал настолько нам привычен, что мы уже успели забыть, что когда-то эти названия склонялись.

Ксения Туркова: Несклоняемыми ведь они стали под влиянием языка военных?

Владимир Пахомов: Да, когда было важно давать начальную форму, чтобы не было путаницы: «в Кратове» – это Кратов или Кратово? Потом это проникло и в обиходную речь.

Ксения Туркова: Словари дают сейчас несклоняемые варианты как допустимые?

Владимир Пахомов: Если мы возьмём один из самых авторитетных грамматических словарей – «Грамматический словарь русского языка» Зализняка, то увидим, что в конце, в приложении написано: «Степень распространения этого явления (имеется в виду несклоняемость. – Прим. ред.) так значительна, что, по-видимому, оно уже приближается к статусу допустимого варианта».

Ксения Туркова: Я знаю, что надо говорить «я живу в Кунцеве», но каждый раз, когда дело доходит до этой фразы, мне кажется, что я сейчас так скажу, а человек решит, что я выпендриваюсь.

Владимир Пахомов: Я живу на «Войковской», и там ходят трамваи, которые обслуживает трамвайное депо в Строгине. И когда в вагоне звучит объявление: «Уважаемые пассажиры, трамвайное депо в Строгине приглашает на работу…», я не помню случая, чтобы кто-нибудь не вздрагивал, и дальше начинается: вот, просклоняли, безграмотность, куда смотрят… Но несклоняемость уже настолько широко распространена, что можно говорить о том, что этот вариант не является ошибочным. Хотя, безусловно, строгая литературная норма требует склонять эти названия.

Миф №3. Приняты новые правила русского языка

Ксения Туркова: Почему люди постоянно возвращаются к мысли, что приняты какие-то новые правила русского языка?

Владимир Пахомов: Сейчас официально действуют правила русской орфографии и пунктуации, которые были приняты в 1956 году, утверждены соответствующими министерствами и ведомствами и Советского Союза, и Российской Федерации как республики в составе СССР. С тех пор никаких новых официально утверждённых правил не было. В конце 90-х Орфографическая комиссия Академии наук начала работу над новым сводом правил, но не для того чтобы что-то реформировать. Просто представьте себе, что мы сейчас жили бы по правилам дорожного движения, принятым в 56-м году. Понятно, что появилось что-то новое: первые части новых слов – интернет-, бизнес-, медиа-, мини-, макси. Мы не можем сейчас сказать, как по правилам писать слово Интернет, потому что правила приняты в 56-м году, не было тогда Интернета. Много в тех правилах было обусловлено идеологическими установками: например, вооружённые силы надо было писать по-разному – если это вооружённые силы Советского Союза, тогда с прописной, если социалистических стран – тогда «вооружённые» – прописная, «силы» – строчная, а если буржуазные – тогда оба слова со строчной. Понятно, что сейчас эти нормы неприменимы. Именно поэтому велась работа над фактически переизданием свода правил, с включением в него актуальных примеров, которые бы соответствовали современной письменной норме. Результатом работы лингвистов стал полный академический справочник «Правила русской орфографии и пунктуации», который вышел в 2006 году под редакцией Владимира Владимировича Лопатина, председателя Орфографической комиссии РАН. Он вышел именно на правах справочника, то есть это не общеобязательный свод правил, утверждённый и нормативный.

Ксения Туркова: В некоторых странах действительно есть наборы словарей, рекомендованные и утверждённые правительством. У нас, по-моему, такого нет. В этом есть необходимость?

Владимир Пахомов: Я думаю, есть, потому что сейчас в книжных магазинах большой выбор словарей, среди которых и откровенные подделки, и некачественные издания. Например, такое откровенное хулиганство, как «Толковый словарь» Даля в современном написании. Так что какой-то список нужен, именно чтобы отличить хорошие издания от плохих.

Ксения Туркова: А что можно посоветовать нашей аудитории, чтобы отличить хороший словарь от плохого?

Владимир Пахомов: Те издания, которые выходят в книжных сериях «Словари XXI века» и «Библиотека словарей "Эксмо"». Это ни в коем случае не реклама, это просто наблюдения, опыт. Все словари, которые там выходят, – хорошие. Естественно, ещё качественные словари – все словари, на обложке которых стоит обозначение какого-либо академического института: Института русского языка им. В.В. Виноградова РАН, Института лингвистических исследований РАН.

Ксения Туркова: Вот человек покупает словарь. Что его должно насторожить? Что наводит на мысль, что словарь некачественный?

Владимир Пахомов: Не стоит доверять тем, которые выполнены региональными безвестными издательствами на плохой бумаге, где стоит фамилия не очень известного лингиста-редактора или вообще не стоит фамилии составителя. Например, есть словарь, который называется «Самый новейший словарь русского языка» – вот таким словарям доверять нельзя. Маркетологи пользуются тем, что люди знают фамилии Ушакова, Ожегова, Даля, и выпускают такие словари, как «Орфографический словарь современного русского языка» под редакцией Ожегова. Но Сергей Иванович Ожегов умер в 1964 году, последнее прижизненное издание орфографического словаря под его редакцией вышло в 1963 году. Понятно, что он никак не может быть автором орфографического словаря современного русского языка, вышедшего в 2000-х. Это либо осовремененная переделка последнего прижизненного издания орфографического словаря, тогда кто его осовременил, кто редактор, кто корректор? Либо это стереотипное репринтное издание, но тогда почему оно называется словарём современного языка?

Миф №4. После распада СССР нужно говорить «в Украине»

Владимир Пахомов: Очень болезненный вопрос. Каждый раз, когда возникает эта тема, вспыхивают самые ожесточённые споры, и постоянно этот вопрос выходит за рамки лингвистики. Мы – широкий круг лингвистов – придерживаемся такой позиции: нормы русского языка – это то, что складывается столетиями, и норма не может измениться за год, за два, за десять лет в угоду политическим процессам. Форма на Украину сложилась и поддерживалась на протяжении нескольких столетий. За 20 лет она просто не может измениться, нет такого тумблера в русском языке.

Ксения Туркова: То есть по-русски правильно на Украине?

Владимир Пахомов: Да. Вообще, с предлогами сложная ситуация. Невозможно объяснить, почему на заводе, но в школе. Почему мы не говорим «в заводе» и «на школе»? Так сложилось.

Ксения Туркова: Это, кстати, многим не нравится, потому что люди говорят: почему нельзя объяснить? Всему должно быть объяснение! Это ещё один миф – что всему должно быть объяснение?

Владимир Пахомов: Наверное, да. Далеко не всё в языке можно объяснить. И очень часто единственное объяснение – так сложилось в языке.

Миф №5. В языке должен быть один вариант. Грамотно – это когда только один вариант

Владимир Пахомов: Вариантность – это не недостаток языка, наоборот, это его богатство. Для языка вполне естественно, когда есть и твОрог, и творОг. И ведь варианты разные бывают. Есть равноправные варианты, как в случае твОрог – творОг – и так, и так абсолютно правильно. Есть варианты, которые наделены неравными правами: предпочтительный и допустимый или современный и устаревший. Даже неправильные варианты различаются по степени неправильности: есть вариант неправильный, а есть грубо неправильный.

Ксения Туркова: Зачем надо указывать степень неправильности? Это я говорю от лица человека, который якобы возмущён вариативностью. Нужен только один вариант, чтобы все знали, как правильно.

Владимир Пахомов: Такой подход – нужен только один вариант – характерен для словарей, выходивших в советское время, адресованных работникам радио и телевидения, – это словарь Зарвы/Агеенко. В них даже при равноправности вариантов выбирается только один. Понятно, зачем это сделано: звучащая в эфире речь должна быть единообразной, эталонной. Есть словари, которые нацелены на то, чтобы показать динамику нормы, именно всё богатство языка. Словарь – это же не учебник, он не должен фиксировать единственно правильный вариант. Словари надо уметь читать, надо уметь пользоваться пометами.

Миф №6. Нельзя говорить «кто последний», надо – «кто крайний»

Владимир Пахомов: Этот миф действительно очень распространён, о нём ещё писал Успенский в «Слове о словах» в 50-е годы, и ничего не изменилось. Успенский объясняет, почему это ошибка: у каждого предмета, у той же очереди, как минимум два края – мы о каком спрашиваем? Есть объяснение и у Колесова: значение крайний в смысле последний пришло из украинского (Владимир Колесов. Культура речи – культура поведения. – Прим. ред.).

Ксения Туркова: Но ведь есть ещё суеверие. Сейчас всё повально стали говорить: это был мой крайний спектакль, крайняя лекция…

Владимир Пахомов: Этот миф основан на том, что у слова последний есть несколько не очень хороших значений. Последний в значении «плохой»: последний негодяй, последний дурак.

Ксения Туркова: И обречённость какая-то: последний – и больше ничего уже не будет.

Владимир Пахомов: Понятно, почему употребления этого слова избегают люди, рискующие жизнью: альпинисты, водолазы, цирковые артисты. Но в речи обычного человека? И вообще, в языке есть такая вещь, как многозначность, и слово «последний» ещё означает «самый новый», «недавно появившийся»: последние известия, последнее слово науки, последнее слово техники. Это же не значит, что после этого не будет больше никаких слов техники.

Ксения Туркова: Нельзя говорить «садитесь», только «присаживайтесь» – на «Грамоте.ру» тоже есть статья на эту тему.

Владимир Пахомов: Да, это тот же миф, я когда работал над этой статьёй, объединил эти два мифа, потому что оба они вызваны опасением обидеть собеседника. Хотя про это слово ещё писала Ольга Северская (Ольга Северская. Говорим по-русски с Ольгой Северской. – Прим. ред.), и она очень правильно отметила, что «присесть» можно ненадолго, на краешек стула. Получается, если мы говорим «присаживайтесь», мы предлагаем человеку ненадолго сесть, а потом быстренько очистить помещение, или занять какую-то неудобную позу.

Миф № 7. Местоимение «вы» всегда пишется с большой буквы, и другие мифы о прописной и строчной

Владимир Пахомов: На самом деле «вы» пишется с большой буквы только при обращении к одному лицу и только в текстах определённых жанров: личные письма, официальные документы (например, служебные записки). И ещё один случай написания «вы» с большой буквы – это тексты, предназначенные для многократного использования: анкеты, листовки.

Ксения Туркова: Ещё миф про большие буквы: название должности президент России всегда надо писать с большой буквы.

Владимир Пахомов: Президент, премьер-министр, патриарх многие склонны во всех контекстах писать с большой буквы, хотя здесь действуют чёткие орфографические правила: с большой буквы они пишутся только при официальном титуловании, если речь идёт о патриархе, только в текстах официальных документов как название высшего должностного лица, если речь идёт о президенте. В тексте «указ Президента Российской Федерации» президент – с большой буквы. В газетной статье – «как сказал президент» – никаких оснований для большой буквы нет.

Ксения Туркова: Наверное, всех волнует вопрос, как пишется «с днём рождения» – оба слова с большой буквы или оба с маленькой? Есть миф, что оба с большой.

Владимир Пахомов: Правильно – оба с маленькой.

Миф №8. Электронные ресурсы о русском языке хуже, чем печатные

Ксения Туркова: Многие боятся пользоваться «Грамотой.ру», потому что всё электронное – оно ненадёжное, зыбкое, мало ли что там в Интернет попадёт, поэтому считают, что лучше иметь бумажный словарь. Хотя на «Грамоту.ру», насколько я понимаю, выкладывают те же самые словари, только в электронном виде.

Владимир Пахомов: Я могу объяснить, почему к электронным ресурсам, в том числе к «Грамоте.ру», относятся с недоверием. У нас по объективным причинам есть расхождения в рекомендациях. Например, часто спрашивали и спрашивают, как ставить ударение в названии итальянского десерта: тирамИсу или тирамисУ. Раньше мы отвечали так: словарной фиксации нет, ударение неустоявшееся, употребляются оба варианта, выберите тот вариант, который вам больше нравится. Вышел орфографический словарь (Русский орфографический словарь. – 4-е изд. – М., 2012), самый полный, самый свежий нормативный орфографический словарь русского языка. И там зафиксировано слово тирамису с ударением на последнем слоге. Теперь мы можем отвечать: правильно – тирамисУ, со ссылкой на словарь. То есть вышел новый словарь, слово получило прописку в языке, словарную фиксацию, изменился ответ. Разночтения в ответах часто связаны с тем, что меняются рекомендации.

Ксения Туркова: Чем руководствоваться, когда имеешь дело с новым словом? Например, слово «Твиттер» сейчас попало в словарь, а «Фейсбук», по-моему, ещё никуда не попал, как его писать – латиницей, кириллицей, в кавычках, без кавычек? Недавно еще существовали разногласия, куда ставить ударения – ФЕйсбук или ФейсбУк. Всё-таки сейчас уже вроде бы привыкли к ФейсбУку, хотя долгое время в радиоэфире звучало ФЕйсбук.

Владимир Пахомов: Я могу в связи с этим напомнить, что когда слово «ноутбук» было зафиксировано словарями, оно изначально было зафиксировано с ударением нОутбук, пришедшим из языка-источника. Сейчас – ноутбУк. В каких-то случаях возможны аналогии со словом, которое уже есть в словарях, в каких-то случаях другой рекомендации, кроме как ориентироваться на тот вариант, который встречается чаще, наверное, дать нельзя. Подчёркиваю, что речь идёт о новых словах, ещё не успевших попасть в словари, потому что, конечно, слова, которые есть в словарях, надо проверять по словарям, а не по «Яндексу».

Миф №9. «Кушать» говорят только некультурные люди

Владимир Пахомов: В лингвистических источниках была рекомендация, согласно которой возможность употребления слова кушать зависит от пола говорящего. Кушать можно употреблять по отношению к детям, кушать могут говорить о себе женщины, но не могут мужчины. Не знаю, насколько справедлива такая рекомендация, но она есть.

Миф №10. Нормы устанавливают лингвисты

Ксения Туркова: Почему это миф? Ведь лингвисты пишут словари.

Владимир Пахомов: Да, лингвисты пишут словари, но они именно кодифицируют, фиксируют нормы. Это ещё один миф – непонимание того, чем занимаются лингвисты. Многим лингвист представляется таким злобным существом, которое сидит в кустах со словарём и лупит всякого, кто нарушает норму. Это одна сторона. А многим лингвист, напротив, представляется существом безвольным, которое вместо того, чтобы жёстко отстаивать норму, либеральничает: «Кофе? Ну ладно, пусть будет среднего рода». А он должен насмерть стоять. Оба этих полярных представления о том, чем занимаются лингвисты, далеки от истины. Лингвисты не устанавливают норму, они её кодифицируют.

Приведём пример с другой наукой. Была новость о том, что в Большом адронном коллайдере частицу удалось разогнать со скоростью, которая превышает скорость света. Можно ли себе представить физика, который скажет: «Как-то мне это не нравится. Мы же знаем, что ничто не может двигаться со скоростью больше скорости света. Давайте сделаем вид, что этого не было». Если физик такое напишет, надо будет его уволить. Если ты физик, зафиксируй это и объясни нам, почему так произошло, тогда ты учёный.

То же самое делает лингвист. Лингвист видит, что огромное количество людей употребляют кофе в среднем роде. Он это фиксирует и объясняет, почему так происходит. Он видит, что кофе – существительное, несклоняемое, нарицательное, неодушевлённое, иноязычное, оканчивающееся на гласную. В большинстве своём такие слова относятся именно к среднему роду. Одна из загадок в русском языке для иностранцев, почему слово кафе среднего рода, а кофе – мужского. Мужской род этого слова поддерживается наличием старых форм кофей и кофий. Это такой своеобразный языковой мемориал: мы помним, что когда-то у нас были формы кофей и кофий. Но у нас действуют законы русского языка, и по этим законам все такие слова относятся к среднему роду, исключение – слова, называющие лиц, типа атташе, конферансье.

Эта тенденция необыкновенно сильная. Многие слова, которые поначалу ей сопротивляются, со временем всё равно подчиняются. Например, слово метро. Оно раньше было словом мужского рода, в 30-е годы выходила газета «Советский метро». И в газетных статьях, посвящённых открытию первой очереди метрополитена в 30-е годы, можно было прочитать: «Метро очень удобен для пассажиров». Потому что метро – сокращение от слова мужского рода метрополитен. Было мужского рода, стало среднего.

Вспомним также песню Вертинского про лилового негра: «В пролёты улиц вас умчал авто». Авто – было мужского рода, от автомобиль. Стало среднего. Все слова, которые имеют подобный фонетический облик, втягиваются в парадигму среднего рода. И получается, что слово кофе раздирают две тенденции: первая – мы помним про мужской род и его охраняем, вторая – все существующие в языке законы втягивают его в парадигму среднего рода. Именно поэтому средний род слова кофе – это не какая-то безграмотность, это действие законов языка. Лингвист всё это видит, и он отмечает в словаре, что слово «кофе» на данном этапе может употребляться как существительное и мужского, и среднего рода.

Ксения Туркова: Та же история с глаголом «звонишь», которая вызвала бурю возмущения, когда мы выпустили материал «Я понимаю, что будущее за вариантом звОнишь». Один из авторов орфоэпического словаря Мария Каленчук сказала нам это в интервью, и она вполне логично объяснила , почему происходит это смещение. Это не значит, что все должны говорить «звОнишь», но есть логика в том, почему смещается ударение.

Владимир Пахомов: Да, здесь тоже действуют языковые законы. Перенос ударения с окончания на корень – это процесс, который происходит со многими глаголами, происходит с разной скоростью, в разное время. Есть глаголы, которые этот путь уже прошли – например, курИшь, варИшь, дарИшь, они раньше были с таким ударением. Есть глаголы, которые этот путь сейчас проходят. В последнем издании орфоэпического словаря вариант вклЮчит дан как допустимый разговорный. Но почему это произошло? Не потому, что «лингвисты пошли на поводу у безграмотной публики», а потому что лингвисты отмечают эту языковую тенденцию: на данном этапе этот глагол уже приблизился к тому состоянию, когда его можно назвать допустимым вариантом. Глагол звонить, не будем лукавить, тоже идёт по этому пути.

Ксения Туркова: А когда дойдёт?

Владимир Пахомов: Этого мы не знаем. Сейчас вариант звОнит считается ненормативным, недопустимым, но то, что со временем станет допустимым, мы можем сказать со 100-процентной уверенностью. Именно потому, что мы знаем законы языка.

Миф №11. Русский язык – самый сложный для изучения, он сложнее китайского

Владимир Пахомов: Может быть, это даже не столько заблуждение, потому что русский язык действительно довольно сложный. Но на самом деле сложнее всего учить далёкий язык, самый простой язык для изучения – родственный. То есть для русских самые простые языки для изучения – славянские.

Ксения Туркова: Но всё равно ведь есть какая-то объективная шкала сложности? Русский по этой шкале не является самым сложным?

Владимир Пахомов: Не является. Китайский язык для нас ещё чем сложен: там другая система письменности, интонации. Скажем так: нам проще выучить шведский, чем финский, потому что шведский относится к той же индоевропейской семье языков, что и русский, а финский – уже к финно-угорской. Такая градация зависит от того, на каком языке говорит человек, и нельзя говорить, что какой-то язык сложен абсолютно для всех жителей Земли.

Миф №12. В русском языке больше слов, чем в любом другом

Владимир Пахомов: Я вообще не считаю, что можно говорить о том, будто какой-то язык более богат или более выразителен, чем другие. Говоря так, мы принижаем и оскорбляем другие языки. Русский язык по своему составу не уступает и не превосходит какие-то другие мировые языки, тот же испанский, французский.

Ксения Туркова: Есть лингвисты, в частности, Михаил Эпштейн, которые считают, что русский язык много принимает в себя, но мало отдаёт. Мы сами не придумываем слов, которые потом уходят в другие языки. В этом же есть доля истины?

Владимир Пахомов: Есть. У нас действительно очень много заимствований из других языков. Заимствований из русского языка в другие языки гораздо меньше. Но мы не только принимаем, но и даём. И то, что наш язык стал языком межнационального общения, – это, можно сказать, компенсация.

Миф №13. Русский язык мы губим, он умирает

Владимир Пахомов: По поводу мифа о том, что русский язык мы губим, я всегда вспоминаю книгу Корнея Ивановича Чуковского «Живой как жизнь». Написана она в 1962 году, полвека назад. В ней есть раздел, в котором Чуковский комментирует письма читателей. Там буквально такие слова: «Читатель возбуждён и взбудоражен. Всюду ему мерещатся злостные исказители речи, губители родного языка. Чуть только в какой-нибудь статье или книге он заметит малейшую языковую погрешность или непривычную словесную форму, он торопится в грозном письме уличить автора этой статьи или книги в кощунственном пренебрежении к русской речи, хотя очень часто случается, что его собственная русская речь хромает на обе ноги». Прекрасная цитата. Полвека назад эти слова были сказаны, но они по-прежнему актуальны. Очень правильно Максим Кронгауз назвал свою книгу «Русский язык на грани нервного срыва». Только не русский язык на грани нервного срыва, а мы, носители, когда мы говорим о русском языке. Какой-то всё время у нас плач по русскому языку, что он гибнет, что мы его убиваем, что он портится. Я думаю, надо поспокойнее относиться.

Ксения Туркова: А вообще, можно ли испортить язык?

Владимир Пахомов: Я не думаю, что это возможно.

Миф №14. Почему лингвисты ничего не делают для спасения русского языка?

Владимир Пахомов: Я думаю, русский язык не надо ни от кого спасать, его надо просто любить. Да, его надо беречь, это действительно наше достояние, это не пустые слова. Это то немногое, что нас ещё объединяет, делает одним народом, жителями одной страны. При этом, мне кажется, не надо ударяться в паническое настроение, его надо просто любить, беречь и защищать в том числе от тех, кто пытается его от кого-то защитить.

Источник: «Московские новости»