20 марта исполняется 100 лет со дня рождения крупнейшего пианиста XX века Cвятослава Рихтера, современниками и соплеменниками которого нам посчастливилось быть. Он во многом отличался от других – уникальной манерой исполнения и абсолютной бескомпромиссностью. Рихтер был, наверное, единственным за всю историю музыкального исполнительства пианистом, который никогда не преподавал, играл только то, что хотел и только так, как хотел.

Детство и опера

В доме Рихтеров всегда звучала музыка, и маленький Святослав с детства слышал звуки фортепиано. Кажется, мальчик не получал достаточного внимания от своего отца Теофила Даниловича Рихтера, который всё своё время и силы отдавал платным ученикам, чтобы прокормить семью. В 1922 году Рихтеры переехали в Одессу, где Теофил Данилович четверть века проработал преподавателем Одесской консерватории и органистом оркестра Одесского оперного театра.

Слава начал учиться игре на фортепиано и композиции дома. Однако с родителями, как это часто бывает, не сложились педагого-ученические отношения. Занимался он в основном сам, иногда под надзором мамы или отца, который периодически удивлялся, почему сын не играет привычных для всех музыкантов упражнений.

Вместо этюдов и гамм Слава, по собственному признанию, сразу начал учить Первый ноктюрн Шопена. Мама Анна Павловна защищала сына: пусть занимается, как хочет. И он играл всё, что хотел, особенно любил проигрывать насквозь клавиры опер – это увлечение осталось у Рихтера на всю жизнь. «У меня была страшная тяга к театру, – вспоминал он в интервью французскому телевидению, – и в 15 лет я начал аккомпанировать в сборных концертах, ездил по клубам, стал зарабатывать, однажды заработал даже мешок картошки. Три года проработал во Дворце моряков, а потом меня взяли в оперу. На опере я воспитался».

Затем молодой человек устроился на работу в Одесский театр, правда, не в оперу, а в балет. Уже тогда он выработал свой стиль аккомпанемента, подражая оркестровому звучанию. «Каждый раз я играл, как на концерте: я исполнял», – вспоминал он. Однако Рихтер выбрал (а он мог себе это позволить) именно фортепианное искусство. Почему – он пишет в своих воспоминаниях: «В семнадцать лет я вдруг почувствовал, что фортепиано — очень хорошая вещь. Это было странно... Я летом находился в Житомире, и туда приехал Ойстрах с Топилиным. Я пошел на этот концерт, и мне было немножко скучно на таком чисто музыкальном концерте, ведь я был отравлен театральностью, мне нужны были декорации, сюжет... Но на концерте меня сразила Четвертая баллада Шопена, Топилин её играл. Вероятно, тут имел значение возраст: в семнадцать лет это особенно действует». Так, благодаря Всеволоду Топилину, Рихтер окончательно решился стать пианистом.

Лучший ученик Нейгауза

Рихтер так и не закончил никакого учебного заведения до тех пор, пока не переехал в Москву в 1937-м, то есть в возрасте 22 лет. Уехал он наверняка сознательно, сразу после ареста отца, которого обвинили в связях с немецким консулом и сотрудничестве с фашистами. Не случайно, наверное, и то, что педагогом Святослава стал также обрусевший немец, Генрих Нейгауз, который понравился придирчивому ученику, ещё когда приезжал давать мастер-классы на Украину.

«Студенты попросили прослушать молодого человека из Одессы, который хотел бы поступить в консерваторию в мой класс. «Он уже окончил музыкальную школу?», – спросил я. «Нет, он нигде не учился». Признаюсь, ответ этот несколько озадачивал. Человек, не получивший музыкального образования, собирался в консерваторию! Интересно было посмотреть на смельчака. И вот он пришел. Высокий, худощавый юноша, светловолосый, синеглазый, с живым, удивительно привлекательным лицом. Он сел за рояль, положил на клавиши большие, мягкие, нервные руки и заиграл. Играл он очень сдержанно, я бы сказал, даже подчеркнуто просто и строго. Его исполнение сразу захватило меня каким-то удивительным проникновением в музыку. Я шепнул своей ученице: «По-моему, он гениальный музыкант». После Двадцать восьмой сонаты Бетховена юноша сыграл несколько своих сочинений, читал с листа. И всем присутствующим хотелось, чтобы он играл ещё и ещё. С этого дня Святослав Рихтер стал моим учеником».

Рихтер попал не только в класс, но и в дом к Генриху Густавовичу Нейгаузу. В семье Нейгаузов Рихтер был на особом положении, он даже жил у них одно время. В Нейгаузе Рихтер, наконец, нашел своего идеального учителя: «Мои учителя: папа, Нейгауз и Вагнер. Нейгауз был замечательный человек. Он был похож на моего отца как тип, только гораздо легче».

Нейгауз называл способ выучивания произведений Рихтером «авральным». В такие периоды пианист мог работать по 8-10 часов без остановки. Рихтер мог бесконечно сидеть над одной страницей музыкального текста, если не всё получалось достаточно гладко. Позже он занимался по часам, с немецкой точностью планируя отведенное на занятия время – например, 2 часа 34 минуты. Ровно по истечении этого времени Святослав Теофилович вставал из-за инструмента.

Факты из жизни

Рихтер познакомился со своей будущей женой певицей Ниной Дорлиак в коридорах консерватории в 1943 году. Первое «предложение» он сделал ей в 1945 году – предложил сделать вместе концертную программу. Дорлиак спросила, хочет ли он поделить выступление пополам – одно отделение фортепиано, второе вокал. Но Рихтер заявил, что хочет просто ей аккомпанировать. Так получился союз двух очень разных и очень сильных творческих людей. Их отношения, скорее всего, точно проиллюстрированы Антуаном де Сент-Экзюпери, который писал, что «любящие должны смотреть не друг на друга, а в одну сторону».

Рихтер был принципиально непритязателен в выборе инструмента – считал такую разборчивость ненужной претенциозностью. Он вспоминал: «Игумнов как-то сказал мне: "Вы не любите рояли!" "Возможно, - отвечал я, - предпочитаю музыку"».

У Рихтера был очень утончённый и оригинальный вкус к живописи, ещё в детстве и юности он очень увлекался рисованием. «Если бы он не был великим пианистом, то был бы прекрасным художником», – говорил про него знаменитый модернист Роберт Фальк.

Рихтера часто называли первооткрывателем в области музыки. Он неоднократно выносил на эстраду сочинения, не пользующиеся популярностью – и после него их начинали играть другие пианисты. Так было, например, с Шубертом и Мясковским. Cегодня это покажется дикостью, но полвека назад Рихтера спрашивали: «Зачем вы играете Шуберта? Шумана надо играть!», на что он отвечал: «Я играю то, что мне нравится, и раз мне это нравится, то и публика слушает с интересом».

Рихтер был совершенно независим в своих взглядах не только в том, что касалось музыки. Как-то одиозно известная Министр культуры СССР Екатерина Фурцева в беседе с пианистом пожаловалась на недопустимое поведение Мстислава Ростроповича: «Что он себе позволяет! Почему у него на даче живет этот кошмарный Солженицын?!» Рихтер горячо ее поддержал: «Совершенно с вами согласен! Конечно, безобразие! У них там так тесно, пускай Солженицын лучше живет у меня!»

Уникальная неудача

О билетах на концерт «Декабрьских вечеров» 29 декабря 1985 года можно было и не мечтать. В тот период фестиваль, кстати, основанный по инициативе самого Рихтера, был самым престижным событием не только в музыкальной, но и в культурной жизни Москвы. А уж на концерт, в котором выступал сам маэстро, билеты в основном можно было достать у спекулянтов либо греться у ночного костра, у касс Пушкинского музея, переписывая номера на заиндевевшем листочке в клеточку. Программа обещала быть ударной: «Полонез-фантазия», этюды и «Баллады» Фредерика Шопена.

Перед началом концерта пополз слух, что пианист пропал. Друзья перешёптывались, что утром он поссорился с женой и ушёл бродить по улицам. Концерт все-таки состоялся – немецкая точность не подвела. Но Рихтер играл неудачно – ошибался, иногда выходил из темпа. Кстати, несколькими годами позже у него начались ухудшения с памятью, и он играл уже по нотам. А та, «неудачная» запись пропала.

Никто точно не знал, сохранилась ли запись этого концерта и если да, то где. Нашлась она случайно, в 2007 году в фонотеке фирмы «Мелодия» в форматt U-matic, на который чаще записывали видео. Редакторы «Мелодии» долго советовались с экспертами, этично ли показывать неидеального Рихтера. Знакомые с ситуацией музыканты даже предлагали вернуть её на полку… В итоге всё-таки показали. Этично или нет, и был бы сам пианист согласен на это, неизвестно. Но посчитали, что надо показать, потому что гений. «Он нашёл силы собраться и сыграть, останавливается, играет ещё раз, и гениально. И в каждой ноте гений находит в себе силы», – сказал пианист и музыковед Алексей Сканави.

Этот случай совершенно органично вливается в жизненный путь великого музыканта и наше к нему отношение. Искусство Рихтера всегда вызвало небывалое количество статей и дискуссий. Даже внешне удачные записи и выступления часто вызывали резко противоположную реакцию.

Кому-то исполнительская манера Рихтера казалась слишком сухой, беспристрастной и отстранённой, но большинство слушателей были фанатами его интерпретаций «Аппассионаты» и «Патетической» сонат Бетховена, си-минорной сонаты и «Трансцендентных этюдов» Листа, Второго фортепианного концерта Брамса и Первого концерта Чайковского, «Скитальца» Шуберта и «Картинок с выставки» Мусоргского…

Памяти музыканта

В связи со 100-летним юбилеем Святослава Рихтера в Пушкинском музее сейчас идёт очень интересная выставка «Святослав Рихтер. От первого лица». Как и все прочие выставки музея, она отличается детальностью и рядом совершенно уникальных, впервые выставленных материалов. Экспозиция, кроме мемориально-документального раздела, включает в себя более шестидесяти произведений живописи и графики. Выставка организована президентом Пушкинского музея, близким другом Рихтера Ириной Антоновой.