В Благовещенске завершился X Открытый российский фестиваль кино и театра «Амурская осень». После торжественной церемонии с раздачей полагающихся наград участники и гости фестиваля отправились в Китай, берег которого хорошо просматривается из Благовещенска. Всего 700 метров через Амур, 10 минут хода на небольшом судне – и оказываешься в Хэйхэ.

Совсем недавно это был зачуханный городишко. Теперь он сияет огнями, удивляет Дворцом пионеров, отстроенным в духе роскошных европейских вилл, другими строениями, созданными на скорую руку по образу и подобию мировых архитектурных сооружений. О былом своеобразии напоминают лишь экзотический базар да массовые танцы по вечерам на площадях и на набережной.

Часть фестивальной делегации отправилась ещё дальше, в Харбин, где некогда проживало порядка двухсот тысяч русских, оказавшихся здесь ещё в конце XIX века во времена строительства Транссибирской магистрали, приехавших в 20–50-е годы прошлого столетия.

О том, что делали участники фестиваля в Харбине и как их встретили в Китае, мы побеседовали с президентом фестиваля «Амурская осень» Сергеем Новожиловым.

– Вашему приграничному фестивалю десять лет. Наверняка у Вас были планы расширения культурных границ с Китаем. Насколько они реализовались?

– Когда я в 2002 году впервые оказался в Благовещенске, а потом посетил Харбин, Пекин и Хэйхе, о создании фестиваля не было даже мыслей. Находясь в Харбине, я устал от огромного количества людей, окружавших меня, от шумной жизни этого города.

В то время я работал на фестивале в Анапе и решил провести на Дальнем Востоке киноакцию под названием «Эхо “Киношока”», и только потом зародилась мысль о создании самостоятельного фестиваля. Естественно, подумал о том, что проводить фестиваль только в Благовещенске, так далеко от центра России, наверное, нет смысла, и почему бы не объединить наши усилия с китайскими друзьями.

Тогда же благодаря художнику Александру Тихомирову я познакомился с Лю Мин Сю – китайским подвижником и пропагандистом русской культуры, прежде всего изобразительного искусства. Он оказался человеком творческим, занимался скульптурой, рисовал. Жил он в Хэйхе. Будучи уроженцем глухой хэйлунцзянской деревни, он добился всего в жизни самостоятельно.

Благодаря этим людям возникшая у меня идея нашла продолжение. Первая наша выставка была организована в 2003 году и состояла из двух частей – российской и китайской.

Многое было пройдено за десять лет, и сейчас мы немного сократили наше пребывание в культурном плане. В первые фестивальные годы мы высаживались в Китае огромным десантом. Наша цель была благородна – приведение в порядок кладбища русских эмигрантов в Харбине. Мы также привозили в Китай российские фильмы, делали специально субтитры на китайском языке, проводили совместные концерты и другие культурные акции, благо, тогда проходили Год России в Китае и Китая в России, русского языка и китайского языка.

Кстати, нынешний год объявлен Годом российского туризма в Китае. Но для проведения концерта нужно получать специальное разрешение в Пекине – в министерстве культуры, всё это требует немало времени и усилий.

– Но русское кладбище, некогда заброшенное, вам всё же удалось привести в порядок?

– Да, наша миссия в каком-то смысле выполнена. Мы перезахоронили останки советских воинов, перенесли их из Центрального парка Харбина, и теперь они покоятся рядом с прахом русских эмигрантов. Кладбище содержится в порядке. Мы постоянно его посещаем, приезжая с фестивалем в Харбин.

В этом году инокиня Ольга, в прошлом известная актриса Ольга Гобзева, которую мы в течение нескольких лет приглашаем на фестиваль, обратила наше внимание на то, что православные храмы в Харбине находятся в плохом состоянии. А ведь это в каком-то смысле город русский, связанный с нашей историей, весьма трагической.

В Харбине бывали Шаляпин и Вертинский, многие другие известные деятели культуры, эмигранты. Участники и гости «Амурской осени» тоже находили там свои корни, как это случилось с женой Родиона Нахапетова – Натальей Шляпниковой. Сергей Никоненко искал свои истоки на харбинском кладбище. Так всё переплетено в этой жизни.

В центре Харбина стоит Софийский собор, который являет собой музей, где выставлены изобразительные работы наших художников, в частности «Оконопись» Александра Тихомирова – это религиозные сюжеты, выполненные темперой на старых ставнях. И благодаря этому собор сохранён.

Есть ещё в Харбине действующая Никольская церковь. Лет шесть назад я приехал туда и оказался на службе, которая идёт на китайском языке для православных китайцев. Их немного, но они, оказывается, есть. И в этом особый смысл существования православного храма в Китае.

Но здесь я вступаю на опасную территорию, поскольку существуют определённые сложности в отношениях между русской общиной, которая там живёт, и православными китайцами, содержателем этого храма.

Матушка Ольга (Гобзева) предложила создать фонд для поддержания этого храма, который нуждается в реконструкции, у него протекает крыша. Есть и другие проблемы.

В общем, с прошлым мы как-то разобрались. Всё, что могли сделать в память о наших предках – сделали. Пришло время подумать о будущем, в частности о сохранении христианской идеи на этой земле. С православием в данном случае всё сложно, поскольку Китай – религиозная страна, где сильно влияние других конфессий. Только через друзей, используя сложившиеся связи, нам удалось кое-что сделать в этом направлении. Думаю, что наше дальнейшее присутствие в Китае будет каким-то образом связано с православием.

– Вы ведь опекали последнюю русскую эмигрантку в Харбине?

– Мы застали Ефросинью Никифорову, последнюю представительницу некогда немалого русского населения Харбина. Она дожила до 96 лет. Так получилось, что умерла Ефросинья Никифорова в 2006 году, в тот момент, когда наша делегация находилась в Харбине, и все мы её провожали в последний путь. Как всё оказалось взаимосвязано, как всё переплелось!

Когда-то меня познакомили с Ефросиньей Никифоровой мои благовещенские друзья-журналисты Александр Ярошенко и Сергей Логвинов. Жила она одиноко в крохотной каморке. Удалось добиться её переезда в прекрасную двухкомнатную квартиру. Она боялась всего, в том числе лишиться своего скромного обиталища, напоминавшего жилище Плюшкина. У неё была китаянка-прислуга, присматривавшая за ней, что оказалось нелегко, поскольку характер был непростой, да и возраст сказывался.

– А что на этот раз входило в программу пребывания кинематографистов в Харбине?

– Мы посетили русское кладбище, русскую деревню на Солнечном острове, где находится картинная галерея, созданная усилиями Лю Мин Сю. Фильмы в этом году мы не показывали. Это довольно тяжёлое дело, поскольку министерство культуры Китая очень долго выбирает картины из того набора, который мы предлагаем. Идут длительные согласования по поводу того, что включать в программу, а что нет.

Есть несколько важных дат в ближайшие годы, и их следовало бы отметить. Мы думаем о серьёзной программе в Китае и приезде большой делегации в связи с этим.

– Всем нам довелось присутствовать в Хэйхэ на торжественном ужине, на который прибыл лидер коммунистической партии этого города. По нынешним временам весьма диковинное мероприятие…

– Коммунистическая партия удерживает ведущие позиции и играет огромную роль в жизни Китая. Страна ведь огромнейшая, и в ней найден, с моей точки зрения, правильный баланс экономического и идеологического развития. Все бизнесмены, люди, занимающиеся предпринимательством в Китае, стараются добиться расположения партийного руководства, и это помогает в реализации их планов. Поэтому нам так важно было поддержать наших партнёров и коллег.

Светлана Хохрякова