После парламентских и президентских выборов в России ощутимо изменился социальный климат. О том, насколько российское общество стрессоустойчиво и каковы нынешние общественные настроения, в интервью «Русскому миру» рассказывает президент фонда «Общественное мнение» Александр Ослон.

– Александр Анатольевич, как полагаете, по итогам двух выборных кампаний есть ли у оппозиции основания к протестным настроениям?

– Принципиальный момент – итоги выборов не вызывают сомнений. Возможно, ещё будут выявляться негативные моменты и имевшие место нарушения, выказываться какие-то обвинения. Но в целом ситуация радикально отличается от парламентских выборов декабря 2011 года. И в силу этого завтрашний день определён. Кому-то нравится, кому-то нет, но есть устойчивость общества и его сдержанно-критичное, но позитивное настроение. Это главный итог.

– Но есть и проблема недоверия, в частности, к парламенту, как считает оппозиция, избранному с нарушениями.

– Она сохраняется и она более широкая – недоверие к действиям власти. Оно есть в любом обществе. И им надо заниматься ежечасно, снимая сомнения и недоверие. Кстати, последняя предвыборная кампания в этом смысле оказалась плодовита на новые идеи как со стороны власти, так и со стороны конструктивной оппозиции. Это означает, что выборы стали стимулом к решению проблем недоверия и к более динамичному развитию гражданского общества.

– Вы разделяете прогнозы о росте числа протестных акций?

– Я бы в этом смысле прошедший год и начало 2012-го делил на две части. Первая часть – прямое продолжение предыдущих посткризисных лет, а вторая – переломная. Перелом произошёл в декабре. Поначалу далеко не все это почувствовали, ещё большее число людей его недооценили. А ощущение чёткое – произошёл слом эпох. Стабильность уже не воспринимается только как стабильность экономическая. Люди осознали свои права и хотят, чтобы с ними считались не из «благодарности» или по договорённости, а по правилам – по закону. И в этом смысле конец 2011 года стал переломным. Кстати, таким же переломным был 2001-й. Тогда стало ясно, что эпоха 90-х, эпоха стресса, закончилась. В тот период были заложены тренды последних лет – снижение уровня хаоса; возможность планировать жизнь на длительный срок; рост спроса на образование и новое осознание этой ценности, без которой невозможен успех; ориентация на успех и как следствие – рост потребления, возможность кредитования и первые ростки накоплений; как промежуточный итог – экономический рост. Безусловно, этому способствовала и мировая конъюнктура, и рост цен на нефть, но сознание первично, а материя вторична. Так вот, сегодня у тех, кто материально встал на ноги, первично осознание своих прав и растущая нетерпимость к их попранию.

– Почему протестов не было раньше?

– Общий вектор пошёл в сторону относительного роста уровня жизни. В связи с чем появилось чёткое осознание необходимости поднимать уровень квалификации и компетенции. До кризиса 2009 года шёл подъём уровня жизни – рост потребления, освоение новых видов отдыха, смена жилища и бытовой техники, приобретения авто и т.д. С 2004 по 2008 год было ощущение, что во всех городах едва ли не у каждого второго его жителя есть машина и что скоро мы все встанем в пробках. Потом этот рост застопорился в кризис 2009 года. И не только улучшать, но и сохранять пошедший было тренд к росту жизни стало намного труднее. А значит, ощущение социальной несправедливости и ущемление в политических правах стало восприниматься острее.

– Тогда зачем власть в выборные кампании как заклинание повторяла и упирала на необходимость сохранения стабильности, а не сразу пошла на устранение причин протестов?

– Элементы заклинания всегда существуют. Если их игнорировать, то плохие прогнозы обладают свойством сбываться. И в этом нет никакой мистики. Хотя я считаю, что и заклинания не было. Они скорее звучат в пессимистичных прогнозах, недостатка в которых в последнее время нет. Эти предупреждения всегда шли и идут от тех «экспертов», кто говорит, что всегда будет плохо. Это как раз и похоже на заклинание пессимиста: «Будет дождь». А его нет. Он опять твердит: «Будет дождь». И через несколько дней идёт дождь. «Я же говорил», – спешит отметиться «эксперт». «Но дождь прошёл стороной», – утверждает его конкурент. Если же брать не экспертов, а синоптиков, то ведь все понимают: сколько синоптиков, столько и мнений относительно возможности дождя. То есть масштабов предсказаний, как и масштабов происходящего, те, кто об этом говорит, в том числе и я, не представляют. Это если быть объективным. Поэтому сегодня, когда закончилась выборная кампания, непонятно, что будет завтра: динамика быстро меняющихся событий слабо прогнозируема. Если раньше только финансисты имели дело с волотильностью курсов валют вплоть до её скачков, то сегодня мы оказались в чрезвычайно изменчивой среде. А когда высока волотитьность, заниматься предсказаниями – неблагодарное дело. Надо управлять и справляться с непростой ситуацией, желательно опережая её высокую колебательность. В этом, пожалуй, искусство и шанс на устойчивость власти.

– Общество за годы реформ и кризисов стало стрессоустойчивым?

–  Наши исследования показывают, что самая стрессоустойчивая группа, как это ни странно, –  люди старшего возраста. На их век пришлось много кризисов, и их организм выработал своего рода иммунитет к ним. При том, что, конечно же, протестные настроения есть и в этой возрастной группе. Но там есть опыт и обретённая мудрость. Что касается молодёжи и наиболее динамичной части общества, осознавшей свои права и необходимость их отстаивать, то большой вопрос, как они себя поведут. У молодёжи нет опыта. Но, с другой стороны, у юности гораздо выше других групп общества выражена ставка на собственные силы. Или так называемый индивидуализм, расцветший пышным цветом в последние годы, когда благодаря собственным усилиям люди шли к успеху. Расчёт на себя свойственен и малочисленному, но и наиболее динамично развивающемуся среднему классу. Этот навык, безусловно, помогает расти и укрепляться гражданскому обществу, которое умеет протесты выражать цивилизованно. На это есть надежда. Кроме того, есть же наблюдения 90-х годов, когда кризисы и протесты шли едва ли не в режиме нон-стоп. Вспомните, «шоковая терапия» и последующие скачки цен начала 90-х, 1994-й – разорение финансовых пирамид и «чёрный вторник», 1995-й – война в Чечне,1996-й – президентские выборы, 1997-й – информационные войны олигархов, 1998-й – дефолт и бесконечные междоусобицы на высшем уровне, включая попытку импичмента президента Ельцина. Все эти события – сплошной кризис и протесты, когда народное сознание всё обратило в анекдот: «Ужас, конечно. Но ведь не ужас-ужас». Эта способность переживать сложные времена и есть запас прочности России.

Беседовал Антон Самарин