О своевременности и даже желательности перевода текста Библии на русский язык на днях заявил глава Отдела внешних церковных связей Русской православной церкви, председатель Библейско-богословской комиссии РПЦ митрополит Волоколамский Иларион. Это заявление, как сообщал «Русский мир», было сделано митрополитом на конференции «Современная библеистика и предание Церкви», то есть адресовалось оно больше специалистам, нежели широкой общественности.

По мнению митрополита Илариона, новый перевод даст возможность лучше узнать истинную христианскую традицию. А главное средство в этом, разумеется, классический русский литературный язык, который, уверен иерарх, может передать «красоту и многообразие библейских текстов, их духа и смысла».

Разумеется, современные требования к любым переводам, а тем более библейским, очень высоки — просто владения хорошим литературным языком тут недостаточно, нужно предельно точно стараться вникнуть в оригинал, и здесь невозможно обойтись без современных данных сравнительной семитологии, культурологии, археологии. В конечном счёте новый библейский перевод — это огромный культурный вывод. Ведь нужно создать текст одновременно по-научному точный, не искажающий и не упрощающий реалии двух- и более тысячелетней давности, поэтически возвышенный и в то же время предельно понятный.

На самом деле всё ещё несколько сложнее, поскольку перевод, по словам митрополита Илариона, «не должен быть оторван от сложившейся церковной традиции». А потому призыв митрополита нельзя недооценивать, в определённом смысле задача эта — миссионерская.

Напомним, что существующий и официально используемый Русской православной церковью перевод Библии на русский язык, так называемый синодальный, был выполнен уже почти полтора столетия назад — в 1876 году, и сейчас он, мягко говоря, несколько оторван от жизни, а то и попросту непонятен современному человеку. «Очевидно, что языковые и стилистические проблемы синодального перевода всё более и более становятся преградой к тому, чтобы люди, приходящие в Церковь, понимали смысл и красоту библейского текста. Перевод, убирающий эту преграду, можно было бы назвать миссионерским», — полагает владыка.

Того же мнения придерживается и сам патриарх Кирилл. Выступая на открытии той же конференции по библеистике, он заявил, что новый перевод не только даст импульс возрождению отечественной библеистики, но и позволит Русской православной церкви вести более тесный диалог и с другими религиями, и со светскими учёными.

А вот это как раз проблема — ведь за эти полтора столетия мировая библеистика, как и вообще сравнительное языкознание, шагнула далеко вперёд, а отечественная долгое время (вряд ли стоит объяснять почему) долгое время топталась на месте. За это время изменился сам язык, появились новые теории перевода.

А каково мнение специалистов? «Российская газета» задала несколько вопросов известному специалисту по Библии, филологу, доценту кафедры истории и филологии Древнего Востока Института восточных культур РГГУ Михаилу Селезнёву.

По мнению учёного, новый перевод нужен. Он напомнил историю создания синодального перевода. Дело в том, что хотя дата перевода относится ко времени довольно позднему: 1876 — это уже язык постпушкинской эпохи, т. е. в принципе вполне современный литературный русский, начата работа над переводом была ещё в начале XIX века, ещё до Пушкина. Ею занималось Российское библейское общество. При Николае I работа была заморожена, однако при его наследнике Александре II возобновлена и доведена до конца. Таким образом, язык синодального перевода — допушкинский.

Не то что бы это сильно мешает понимать библейский текст, но вот сила и красота изначальных образов зачастую в синодальном переводе блекнет. Во всяком случае для современного человека, уверен Селезнёв.

Есть в переводе и ряд недостатков, заметных только взгляду специалиста. Ведь начало века XIX с точки зрения современной библеистики — почти «дикие времена». Практически не было никаких данных по археологии Древнего Востока, которых теперь с избытком, не был известен такой принципиально важный памятник, как Кумранские рукописи (написанные на древнееврейском и арамейском манускрипты III–I веков до н. э., обнаруженные в 1947 году в районе Мёртвого моря).

Существует и ещё один недостаток синодального перевода — как ни странно. При всей научной тщательности, местами он так и не был отредактирован. Например, одни и те же вещи в разных местах текста называются по-разному — это касается и предметов, и географических названий, и имён.

Наконец, тот перевод зачастую грешит излишним буквализмом, что соответствовало теориям перевода своего времени, но не сегодняшним. Современная теория перевода предполагает более свободное отношение к тексту, когда должен даваться не буквальный перевод, а смысл сказанного.

Так или иначе, задача стоит действительно грандиозная. Новый перевод Библии может стать настоящим национальным проектом, объединяющим ведущих гуманитариев, как светских, так и церковных.

В каком-то смысле это станет проверкой для всего нашего общества. «Потянут ли» эту задачу наши учёные? Как воспримет факт намерения осуществить перевод само церковное сообщество, в целом довольно консервативное (и из-за менее значительных вопросов в нашем церковном прошлом бывали сумятицы и даже расколы)? Как люди отнесутся к новому переводу? Задача, таким образом, стоит не чисто научная, она имеет и большое социальное значение. Однако Церковь должна говорить с «миром» на одном языке, тем более когда речь об основах веры. И похоже, в Русской православной церкви это понимают весьма отчётливо.

Александр Рязанцев