Псковские земли часто называют «западным форпостом» русского православия. Соседняя Прибалтика, большая часть населения которой исповедует протестантизм либо католицизм, на протяжении столетий была для РПЦ «территорией миссионерского служения». А в прошлом веке, в годы Великой Отечественной войны, Псковщина (по мнению многих историков отнюдь не случайно) на несколько лет превратилась в один из оплотов возрождения Православной церкви, практически разгромленной в СССР к этому времени. Речь идёт о Псковской миссии, существовавшей в 1941–1944 гг.

В советские времена деятельность Православной миссии в освобождённых районах России (таково её полное название) была одним из белых пятен в отечественной историографии. Сейчас в распоряжении исследователей есть большое количество фактического материала, во многом благодаря публикации «запрещённых» ранее работ эмигрантских историков и воспоминаний самих «миссионеров».

Другое дело, что оценки деятельности и роли Псковской миссии, как и в прежние годы, сильно различаются друг от друга – в зависимости от идеологических воззрений конкретных авторов. Так, «советские патриоты», как и советские историки раньше, трактуют создание миссии как одно из мероприятий немецких властей по установлению «нового порядка» на оккупированных территориях, а работу её участников – как неприкрытый коллаборационизм. Наоборот, в понимании антисоветски настроенных исследователей, как и для многих эмигрантских историков, деятельность Псковской миссии – один из примеров попытки самоорганизации общества на оккупированных территориях, налаживания нормальной жизни «без нацистов и коммунистов». Соответственно, по мнению этих исследователей, само образование миссии было своего рода «инициативой снизу», т. е. исходившей от «простого народа», желавшего вернуться в лоно церкви, которая лишь поддержала эту инициативу, а немецкие власти нехотя согласились. Безусловно, говоря о «невиданном всплеске религиозной жизни на оккупированных территориях», историки, как «светские», так и церковные, а также многие мемуаристы, выдают желаемое за действительное. Ведь сами они отмечают, что к моменту начала деятельности миссии в СССР выросло целое поколение людей, ни разу не бывших в храме, видевших священников только на карикатурах в антирелигиозных журналах. А за несколько лет полностью преодолеть последствия длительного атеистического воспитания, что очевидно, не представляется возможным. Впрочем, обо всём по порядку.

К началу Великой Отечественной войны «легальная» религиозная жизнь в Псковской области (и не только) практически полностью прекратилась. Последние храмы были закрыты в 1940 г. Не было и ни одного священника, который совершал бы богослужения. В том же 1940-м году, как известно, три Прибалтийские республики были включены в состав СССР, что привело к формальному увеличению паствы Русской православной церкви. 24 февраля 1941 года был учреждён экзархат (особая митрополичья область) в составе Латвийской и Эстонской епархий. Экзархом был назначен митрополит Виленский и Литовский Сергий (Воскресенский).

Летом 1941 года экзарх Сергий был арестован немецкими властями, однако вскоре его выпустили на свободу. Кратковременное тюремное заключение и освобождение Сергия во многом стали причиной споров о том, кто был инициатором создания Псковской миссии. Дело в том, что немцы выпустили экзарха из тюрьмы с условием, что он сформирует новое церковное управление под эгидой оккупационных властей. Тем самым, по мнению отдельных исследователей, немцы наглядно продемонстрировали свои намерения использовать церковь как одну из опор «нового порядка» на оккупированных территориях. А создание миссии было одним из первых шагов германской администрации по реализации подобных планов.

На самом же деле немцам было важно обеспечить лояльность церковных иерархов оккупационной администрации и «Великой Германии», а в религиозную жизнь «на местах» они не особо вмешивались. Отдельные случаи содействия в восстановлении и ремонте храмов, в открытии церковно-приходских школ были частной инициативой отдельных немецких командиров или чиновников. Что касается Псковской миссии, то, согласно воспоминаниям самих её участников, инициатором её создания был именно экзарх Сергий, к которому вскоре после занятия немецкими войсками Пскова и его окрестностей стали поступать просьбы прислать туда священнослужителей. Сергий обратился за соответствующим разрешением к германской администрации, и та после весьма долгих проволочек согласилась. Позднее сам экзарх отмечал, что деятельность миссии носит временный характер, вплоть до восстановления связей с патриаршей церковью (Московской патриархией), которые прервались с началом военных действий. Иными словами, каноническое единство с РПЦ было сохранено, и оккупационным властям пришлось с этим согласиться.

Разрешение на создание Православной миссии в освобождённых районах России было получено в середине августа 1941 г., и 18 августа первые 14 миссионеров из прибыли в Псков. Руководящим органом миссии стало управление, начальниками которого последовательно были о. Сергий Ефимов (август – октябрь 1941 г.), о. Николай Колиберский (октябрь – конец ноября 1941 г.) и о. Кирилл Зайц, ранее настоятель Рижского кафедрального собора (декабрь 1941 – февраль 1944 г.). В составе управления было 2 стола, или отдела: по развитию христианской культуры (во главе с о. Георгием Бенигсеном) и хозяйственный, возглавлявшийся Иваном Ободневым. Руководство Псковской миссии подчинялось непосредственно экзарху Сергию.

Среди активистов миссии было несколько выпускников Свято-Сергиевского православного института в Париже (в том числе священники Владимир Толстоухов и Алексей Ионов), а также бывших членов Российского студенческого христианского движения (о. Георгий Бенигсен) и его филиала в Латвии – Российского православного студенческого единства, образованного в 1928 г. Именно они заняли многие ключевые посты в руководстве миссии. Представители этих организаций одну из главных своих задач видели в развёртывании собственной деятельности в России, и в 1941 году они получили такую возможность. А. Ионов писал позднее в своих воспоминаниях: «Мы въехали в родные пределы, стоя на ногах, с пением пасхальных песнопений. Мы радовались всему родному, что встречали на своём пути: небу, воздуху, чахлым деревцам, пожелтевшей осенней траве».

При непосредственном участии управления Псковской миссии были определены благочинные по районам: в Псковском – Н. Журда, в Островском – А. Ионов, в Гдовском – И. Лёгкий, в Порховском и Дновском – В. Рушанов. В целом же деятельность миссии распространялась на Псковскую, части Новгородской и Калининской (Тверской) областей с населением около 2 млн человек.

Возрождение приходской жизни на этой территории, представлявшей собой, по выражению одного из участников миссии, «пустое поле в религиозном отношении», началось за несколько дней до прибытия в Псков первых миссионеров. 14 августа 1941 г. в Елине, недалеко от г. Остров, был освящён закрытый ранее храм, в котором затем состоялось первое за несколько лет богослужение. Совершил его о. Сергий Ефимов, арестованный НКВД в Латвии и после начала войны перевезённый в тюрьму в Острове, откуда он был освобождён немецкими солдатами. Через три дня он отслужил первую литургию в Троицком кафедральном соборе Пскова, в котором до войны располагался атеистический музей. В августе 1941 г. в собор были переданы многие священные предметы из городского музея, на колокольню возвращены колокола.

Вслед за Троицким собором началось возрождение других псковских храмов, и к декабрю 1943 г. в городе действовало 8 церквей, а на всей территории, на которую распространялась деятельность миссии, к августу 1942 г. (данные на более поздний период отсутствуют) действовала 221 церковь. Многие из них были отремонтированы на пожертвования местного населения.

На 221 храм в 1942 году приходилось всего 84 священника. Позже, к 1944 г., их количество увеличилось до 175. Понятно, что в таких условиях большинству из них приходилось трудиться в поте лица своего. Так, согласно воспоминаниям о. Алексея Ионова, в г. Остров по воскресеньям служба начиналась в 7 утра и продолжалась до 4 часов пополудни. После литургии исповедовались и причащались от 500 до 800 человек. «Крестили до 80 младенцев одновременно, совершали по 10 погребений, венчали по 3-5 пар, как правило, одновременно». Для освящения новых храмов нередко приходилось отъезжать на 50 и более километров от города. Несмотря на эти и другие трудности, миссионеры работали с большим энтузиазмом. «Лучшее время моего пастырства –  время, проведённое в Псковской миссии...» – отмечал впоследствии А. Ионов.

Руководители миссии привлекали к работе уцелевших местных священников, а также помощников-добровольцев из мирян. Однако все эти меры позволяли лишь частично решить проблему. Единственным выходом из положения была подготовка священников собственными силами миссии. Осенью 1942 г. экзарх Сергий издаёт распоряжение об открытии в Вильнюсе Православных богословских курсов. Их слушателями могли стать лица старше 17 лет со средним или начальным образованием, причём первые принимались без вступительных испытаний, а вторые сдавали экзамены по общеобразовательным предметам. Ректором курсов был назначен проф. Василий Виноградов.

Занятия на курсах начались в декабре 1942 г. Первый набор составил 38 человек. Уже в 1943 г. некоторые из них, имевшие хорошую общеобразовательную подготовку и прошедшие ускоренный курс обучения, были рукоположены в сан. Однако большинство поступивших так и не смогло завершить обучение: полный курс был рассчитан на 2 года, следовательно, первый полноценный выпуск должен был состояться в декабре 1944 г., а к тому времени советские войска уже освободили и Псков, и Вильно. Сама миссия просуществовала лишь до весны 1944 года.

Вообще, работе с детьми и молодёжью руководители и активисты миссии уделяли особое внимание. Помимо богословских курсов в Вильнюсе, в некоторых других городах были открыты церковно-приходские школы. В самом Пскове таких школ было две – при храмах Преподобного Варлаама Хутынского и Великомученника Дмитрия Мироточивого. Первую из этих школ возглавлял прибывший из Эстонии о. Константин Шаховской. По имеющимся данным, в конце 1942 г. в ней обучалось примерно 80 детей. Кроме того, преподавание Закона Божьего было организовано и во многих «обычных» школах.

В мае 1943 года оккупационные власти издали распоряжение, согласно которому дети, начиная с 12-летнего возраста, стали считаться трудообязанными. После этого все церковно-приходские школы были закрыты, однако религиозное воспитание детей продолжалось «факультативно» – в кружках, возникших вместо упразднённых школ, а также в детских приютах. Занятия в них, согласно сохранившимся свидетельствам, продолжались вплоть до эвакуации миссии.

Издаваемый миссией журнал «Православный христианин» также был во многом рассчитан на «молодёжную аудиторию». Редактором журнала стал И. П. Четвериков. В 1942 году было выпущено 5 номеров тиражом по 30 тысяч экземпляров, а в 1943 году – 14. При этом тираж каждого номера сократился до 20 тысяч экземпляров. Редакция «Православного христианина» располагалась в Риге. Из-за этого возникли большие трудности с распространением. Кроме того, на издание журнала, равно как и другой печатной продукции, постоянно не хватало средств, несмотря на помощь со стороны экзархата и пожертвования частных лиц.

18 февраля 1944 г., после первого налёта на Псков советской авиации, немецкие власти издали распоряжение об эвакуации миссии. На следующий день город покинул о. Георгий Бенигсен с группой воспитанников приюта при церкви Дмитрия Мироточивого. За ними вскоре последовали и другие участники миссии, продолжившие свою деятельность в Прибалтике и в других европейских странах, а после войны оказавшиеся в эмиграции. Начальник управления миссии о. Кирилл Зайц, о. Кирилл Шаховской и некоторые другие «миссионеры» остались в освобождённых советской армией районах. Часть из них была вскоре арестована и провела долгие годы в исправительно-трудовых лагерях. В то же время некоторые «миссионеры», также не ставшие эвакуироваться, не подверглись никаким репрессиям и после войны продолжали служить в Псковской области, а часть открывшихся там в годы оккупации храмов продолжала действовать и в послевоенные годы.

Последнее обстоятельство позволяет некоторым современным исследователям утверждать, что возрождение церковной жизни в северо-западных областях России, начавшееся благодаря деятельности Псковской миссии, отчасти продолжилось и в послевоенные годы. На самом деле, если можно говорить о каком-либо возрождении, то оно стало возможным лишь в силу известных изменений «религиозной политики» государства, произошедших в годы войны. А историю Псковской миссии следует рассматривать как одну из страниц истории русского православия в ХХ веке, обстоятельства которого оказались противоречивыми и драматическими отнюдь не только для Православной церкви.