Главный скаут Австралии Михаил Шахматов родился в Китае, вырос в Австралии, но долгие годы старается сохранить связь с Россией. К русским скаутам Австралии он присоединился в 11 – 12 лет и уже на второй год был назначен вожаком – говоря по-пионерски, звеньевым. Спустя полвека Михаил Шахматов возглавил Австралийское отделение Национальной организации русских скаутов (НОРС).

Скауты в Австралии организуют лагеря для детей, обучая их выживанию на природе, а также российской истории и культуре. Отличить поселения НОРС от других детских лагерей можно по российскому триколору на флагштоке. А ещё они помогают нуждающимся, делают добрые дела и пишут книги об истории движения, которая насчитывает более 100 лет.

Читайте также: «Будь готов!» – «Всегда готов!» К столетию скаутского движения в России

Сибирские корни

– Расскажите об истории вашей семьи.

– Мой дедушка сибиряк из Читы, он был купцом. В основном наши корни из Тобольска. Перед революцией он шил шубы, это было его ремесло. Например, для сибирской армии, такие были у него заказы. После революции ему пришлось бежать, оказались в Китае. Там мой отец женился, мы с братом там родились.

Об истории нашей семьи вышла книга, мой старший брат – писатель и владеет русским языком лучше меня, потому что получил образование в Китае и Австралии. Когда мы переехали в Австралию, мне было 10 лет, и я не так ухватил русский язык, как он. Но я русский, это мои корни, и я старался сберечь свой русский язык. И благодаря многолетней работе с русской организацией мне это удалось.

Мой отец – монархист, и оставался им на всю жизнь. Всегда хотел вернуться на родину и говорил, что Россия обязательно воскреснет. Он родился в 1901 году, дожил до 99 лет и был счастлив, когда увидел, что Россия вернула трёхцветный флаг. На его глазах был слёзы: «Я дожил».

– Удалось ли вам побывать в России?

– Да, безусловно. Меня всегда тянуло в Россию, и когда в 1993 году представилась возможность туда приехать, я отправился. Целью также была помощь России в развитии скаутского движения. Я участвовал в конференциях, общался со многими людьми. Был в Москве, Киеве, Белоруссии. Удалось найти родственников. В нашей семье только мы уехали, все родственники остались.

Скаут со стажем

– Как вы стали скаутом?

– Мне тогда было 11 – 12 лет, уже на второй год меня поставили вожаком над звеном на 5 – 6 человек. Кстати, моя мама была скаутом в Харбине. Скаутское движение было повсюду, где жили русские эмигранты. Когда мы приехали в Австралию, страна была изолирована от всего мира, на мигрантов смотрели по-другому, и мы общались в своей колонии. Всё было на русском языке. Чтобы я развивался, мама отправила меня в русский скаутский лагерь. Скоро будет 60 лет с тех пор, как я состою в скаутском движении.

Читайте также: Дмитрий Рар: Завершить круг и служить Родине

– Что тогда преподавали в лагере, о чём рассказывали?

– Скауты в разные эпохи живут в своём особом мире и по своим законам, выработанными ещё в России нашим основателем Олегом Ивановичем Пантюховым. Вспоминаются руководители, которыми с нами занимались. Это были люди ещё старого российского воспитания, интеллигенты, дети офицеров Русской армии – как они прекрасно говорили по-русски, как себя вели.

Одна из наших руководительниц окончила в России учебное заведение с золотой медалью. И когда она слышала, как мы говорили по-русски, закрывала уши руками (смеётся). Будучи детьми и подростками, мы тогда многого не понимали, но сейчас по прошествии лет я безгранично уважаю этих людей и благодарен им за то, что они нам передали. Мы тоже стараемся передавать, но так, как у них, уже не получается – всё-таки у нас не такое воспитание, есть местный отпечаток. Но мы стараемся оставаться русскими.

– Скауты и пионеры во многом родственные организации. Знали ли вы в детстве о советских пионерах, и не было ли контактов с ними?

– Пионеры во многом переняли скаутскую систему, не взяв из неё веру в Бога. Сейчас я считаю, что пионерская организация была нужна детям и была неплохой. Контактов с пионерами у нас не было, конечно.

Русская закалка

– Что держит вас столько лет в скаутском движении?

– Оно захватило меня сразу. В детстве я рос в деревне, нас кормила природа – грибы, ягода, рыбалка. Когда мы приехали в Австралию, и я попал к скаутам, для меня это выживание на природе было нормальным. В отличие от многих других детей, которые были городскими. Что держит? Я всегда любил природу, а город меня давил. Плюс общение. Находясь среди скаутов, я понял, что такое русская культура и русский язык и что такое дружба тоже. Со многими из тех, с кем я был в лагере в 11 – 12 лет, дружу до сих пор.

Мой первый руководитель говорил мне, что самое важное – это дети, нужно постоянно беспокоиться о них. И я не забывал об этом, продвигаясь по скаутской лесенке. Я достиг всего, чего мне хотелось, а сейчас хочется передать им свой опыт, помочь им получить счастливое детство и отвлечь от уличной жизни.

Для меня важно передать организацию молодым, чтобы они продолжали передавать русский язык, культуру и ощущение скаутской семьи, которая охраняет нас ото всего. Чтобы дети видели, что есть другой мир, а не только то, что сейчас происходит вокруг. Наша работа – это добрые дела: мы убираем в монастырях, чистим кладбища, устраиваем концерты в домах престарелых. А старшие ребята раньше помогали проводить День Победы в городах Австралии.

– В чём различие современных русских детей от молодёжи вашей юности?

– Дети есть дети, многое зависит от родительского воспитания и того, что семья вкладывает в ребёнка. Конечно, мы не можем перевоспитать, но можем добавить. Например, в смешанных семьях часто теряется русский язык, когда дети вырастают, а наша организация помогает сохранить его на много лет.

– Что скаутское движение дало вашим детям?

– У меня их четверо. Они знают язык и многое помнят из того, о чём им рассказывали. В детстве им не всегда нравилось быть скаутом – зачем идти на скучное собрание, если можно поиграть в футбол? Но когда они повзрослели, стали родителями, многое поняли и переосмыслили. И благодарны мне за то, что я толкал их в скаутское движение. Сейчас они передают то, что знают, своим детям.

Не потерять русский язык

– Сколько человек состоит в организации НОРС?

– Мы проводим лагеря, в которых в среднем собираем по 80 детей, и по нашему закону, нужно иметь по одному руководителю на семь детей. Этой работой у нас занимаются молодые люди и пожилое поколение. Те, кому 25 – 30 лет, часто не могут уделить время скаутскому движению, они заняты семьями и своими заботами. Но организация живёт.

– Знаю, что в лагере детям читают лекции по русской истории и культуре. Кто готовит эти доклады?

– Среди наших руководителей есть представители разных профессий, в том числе преподаватели. У них богатый опыт, они готовят насыщенную программу. Приезжают представители духовенства.

Читайте также: Людмила Селинская: Жизнь в Зарубежье немыслима без веры

– Детям это интересно?

– Дети есть дети, и я сам, когда бы ребёнком, не любил скучные занятия. Многое зависит от того, как та или иная информация будет представлена, в форме спектакля, например. У наших руководителей есть опыт в этом. Детям русская история и культура не совсем незнакома, многие изучают это в русских школах. Впрочем, в наши лагеря приезжают и те, кто не ходит в русские школы и почти не говорит по-русски. Но, проведя с нами две недели, начинает понимать, общаться.

– Что побуждает современных детей приходить в скаутское движение? Родители приводят?

– Обычно родители являются инициаторами. Многие воспитываются в смешанных семьях или мамы воспитывают детей в одиночку. Я считаю самым важным помогать детям, нуждающимся в помощи. У нас они обретают скаутскую семью, любовь, дружбу. Что побуждает? Дисциплина у нас традиционно на высоком уровне, уделяем ей огромное внимание, потому что это безопасность. Но детям нравится маршировать, командовать, зарабатывать нашивки. Это игра их увлекает и приносит им пользу. Дети рвутся в лагерь, ждут, когда будет следующая встреча.

– Часто ли вы встречаете потомков русских, не говорящих на языке предков? Фамилия русская, а языка не знает?..

– Да, такое встречается, особенно в третьем поколении. Обычно это происходит, когда люди отрываются от русской общины, от церковной жизни и скаутской тоже. Я тоже мигрант в третьем поколении, но я сохранил русский язык, и мои дети его знают, отмечают русские праздники, следуют некоторым традициям и передают это своим детям. Мы пытаемся это сохранить. Опять же, многое зависит от родителей. Если в доме сохранён русский дух, то и дети вырастают русскими.

Фото предоставлены Михаилом Шахматовым