Сталинградская битва, начавшаяся 17 июля 1942 года и завершившаяся 2 февраля 1943-го, вошла в историю как одна из самых ожесточённых и кровопролитных. События этого грандиозного сражения нашли отражение в художественной литературе, мировой газетной хронике, военных мемуарах и дневниках очевидцев.

Нападение на «город Сталина»

Битва за Сталинград началась со страшных бомбардировок. Немецкая авиация совершала бесконечные налёты, сбрасывая на город тысячи бомб. В. П. Некрасов в книге «В окопах Сталинграда» так описывает эту чудовищную перемену в жизни города: ещё днём мирные горожане ходили в оперетту на «Сильву» и «Марицу», ребятишки любовались на слона в местном зоопарке, юные читатели посещали библиотеку, где «симпатичная старушка в причёске восьмидесятых годов», выдавая книги, просила бережно к ним относиться и «не загибать страницы», мальчишки на улицах стреляли из рогаток по воробьям, девчонки играли в классы, прыгая на одной ножке, а вечером весь этот мир взрывается, рушится, горит… Горят дома, сгорают заживо люди, горит даже Волга. «Эх, Сталинград, Сталинград... Как часто о нём вспоминаешь! Об этом городе, стёртом на твоих глазах с лица земли...» — писал В. Некрасов, которому довелось в составе сапёрного батальона защищать Мамаев курган.

Противники стояли насмерть. Гитлеровцам город был необходим для выхода на юг России, а кроме того, захват «города Сталина» должен был, по их мнению, укрепить дух немецкой армии. Этого нельзя было допустить. Командующий 62-ой армией В. И. Чуйков, отвечавший за оборону города, писал в книге воспоминаний «От Сталинграда до Берлина»: «Сталинград в 1942 году оказался таким объектом, в котором сошлись главные стратегические, политические, экономические и престижные цели и задачи всей войны». Город надо было отстоять любой ценой, и когда враг прорывался к Волге, никто уже, по словам Чуйкова, не думал о спасении, мысли были только о том, «как бы подороже отдать свою жизнь – другого выхода не было…» В этих условиях очень важно, чтобы каждый боец разбирался в происходящем, поэтому командарм находил время для разговоров с людьми: «По личному опыту знаю, что когда побеседуешь с бойцами в окопе, разделишь с ними и горе и радость, перекуришь, разберёшься вместе в обстановке, посоветуешь, как надо действовать, то у бойцов обязательно появится уверенность… И боец уже будет драться с врагом до последней возможности». Чуйков справедливо полагал, что «в уличном бою солдат сам себе генерал», и если он понимает общую задачу армии, то решить её он сможет на любой точке, будь то лестничная площадка или подвал дома.

Бои, выигрывающие войну

В сталинградских кварталах сражались буквально за каждый клочок земли. В историю вошёл подвиг группы бойцов, сумевших превратить четырёхэтажный дом в центре города в неприступную крепость. Дом Павлова держал оборону в течение 58 дней и стал одним из символов мужества и стойкости во время Великой Отечественной войны. По словам В. И. Чуйкова, «эта небольшая группа, обороняя один дом, уничтожила вражеских солдат больше, чем гитлеровцы потеряли при взятии Парижа». Подвигу защитников посвящена книга Л. И. Савельева «Дом Павлова», в которой воспроизведена хронология защиты дома-крепости, важного объекта, стоящего на пути немцев к Волге. Гитлеровцы беспрестанно атаковали дом, обстреливали из танков и минометов, вели шквальный пулемётный огонь, но защитники не отступали. «Люди не чувствовали ни усталости, ни ветра, а он в этой разрушенной каменной коробке без потолков и без крыши пронизывал до костей. … Положение усложнилось. Начался обстрел из миномётов... в окна летели гранаты… Несколько гранат удалось обезвредить: их тут же отшвыривали назад, прежде чем они успевали взорваться. ... Лопнула ещё одна мина — она влетела сверху, словно в колодец. ... Уже и отбиваться нечем. Давно израсходованы патроны, собранные у раненых и убитых. Даже камни пущены в ход… Где-то, совсем рядом, грохнуло — снаряд или тяжёлая мина. Казалось, обрушился весь мир…» По словам В. И. Чуйкова, таких точек мощнейшего сопротивления в городе было больше сотни.

Внимание иностранной прессы в эти дни было приковано к событиям на полях сражений. Оценивая ожесточённость боев в Сталинграде, американская газета New York Herald Tribune осенью 1942 года писала: «… В невообразимом хаосе бушующих пожаров, густого дыма, разрывающихся бомб, разрушенных зданий, мёртвых тел защитники города отстаивали его со страстной решимостью не только умереть, если это потребуется, не только обороняться где нужно, но и наступать где можно, не считаясь с жертвами для себя, своих друзей, своего города. Такие бои не поддаются стратегическому расчёту: они ведутся со жгучей ненавистью, со страстью, которой не знал Лондон даже в самые тяжёлые дни германских воздушных налётов. Но именно такими боями выигрывают войну» (27 сентября 1942 г.).

Сталинградская трагедия для Германии

Битва за город стала переломной в Великой Отечественной войне: противник потерпел сокрушительное поражение, инициатива перешла к Красной армии, которая затем закрепила успех в Курском сражении и в боях на Днепре. «Победа наших войск под Сталинградом ознаменовала собой начало коренного перелома в войне в пользу Советского Союза и начало массового изгнания вражеских войск с нашей территории. С этого времени советское командование полностью овладело стратегической инициативой и удерживало её до самого окончания войны», – писал Г. К. Жуков в «Воспоминаниях и размышлениях».

Противоположной точки зрения придерживался немецкий генерал Эрих фон Манштейн, командовавший осенью 1942 года группой армий «Дон». Непосредственный руководитель «медлительного Паулюса», он считал поражение под Сталинградом результатом целого ряда стратегических ошибок Гитлера: «Сражение за Сталинград по вполне понятным причинам рассматривается Советами как решительный перелом в войне. Англичане приписывают подобное же значение исходу battle of Britain, то есть отражению немецкого воздушного наступления на Британские острова в 1940 г. Американцы склонны приписывать окончательный успех союзников своему участию в войне. Также и в Германии многие считают, что Сталинград имеет значение "решающего сражения".

В противоположность этому следует констатировать, что нельзя приписывать никакому из тех или иных отдельных событий решающее значение. Эти — следствие влияния целого ряда факторов, важнейшим из которых является, видимо, то, что Германия, в конце концов, в результате политики и стратегии Гитлера оказалась безнадёжно слабее своих противников… Причину гибели 6 армии следует, разумеется, искать в том, что Гитлер — главным образом из соображений престижа — отказался дать приказ об оставлении Сталинграда» («Сталинградская трагедия»).

В конце лета 1942 года Гитлер, выступая по Берлинскому радио, заявлял: «Судьбе было угодно, чтобы я одержал решающую победу в городе, носящем имя самого Сталина», – а в октябре 1942 года им был издан приказ, в котором среди прочего было такое самонадеянное утверждение: «Русские, силы которых значительно уменьшились в результате последних боёв, не смогут уже в течение зимы 1942 – 1943 гг. ввести в бой такие силы, как в прошлую зимнюю кампанию. Что бы ни произошло, более жестокой и трудной зимы уже не может быть». Фюрер крупно просчитался, но признавать это упорно не хотел и продолжал бросать всё новые силы на сталинградское направление.

Меж тем в уже в октябре 1942 года Мао Цзедун написал поистине пророческую статью под названием «Переломный момент войны». В ней он провёл параллели между Сталинградской битвой и обороной Москвы и заявил, что «Гитлеру остаётся только одна дорога – в могилу. Политическая жизнь Наполеона окончилась под Ватерлоо, но это было предопределено его поражением в Москве. Теперь Гитлер идёт по пути Наполеона, и Сталинградская битва предопределяет его гибель».

Генералы сдаются в плен

К концу осени 1942 года вокруг 6-ой армии вермахта под командованием Паулюса сомкнулось кольцо. Манштейн намеревался было разблокировать окружение, организованное К. К. Рокоссовским, но подоспевшее подкрепление под руководством Р. Я. Малиновского помешало этим планам осуществиться. Писатель Ю. В. Бондарев, как очевидец и участник событий, рассказал о кровопролитных сражениях в декабре 1942 года в своём романе «Горячий снег»: «Положение на юго-западе крайне осложнилось. Ослабленные прежними оборонительными и наступательными боями, наши войска отходили, истекая кровью, с жестоким упорством цепляясь за каждую высоту». Бондарев с горечью вспоминает страшные картины наших позиций после немецких танковых атак: «… всё раздолбано, истерзано, завалено, везде воронки, зияющие чернотой ямы, вывороченные бомбами, хруст осколков под ногами… только распаханные брустверы двориков, разметанные гильзы и одно орудие с пробитым накатником… Самое страшное… было не в прожитом за весь сегодняшний бой, а в этой чудовищной тишине на батарее», – и кажется, что это не поле боя, a «раскопанное кладбище», и «в мире не осталось никого»...

Сводки с фронта, статьи о происходящем на полях сражений были основной частью советских газет военного времени. По ним можно было составить представление о том страшном напряжении, которое создалось в битве за Сталинград. Вся страна сопереживала нашим войскам, желала им скорейшей победы, люди говорили, что буквально не могли дышать, как будто все их силы были направлены лишь на то, чтобы поддержать наших солдат в великом противостоянии. Наконец 1 февраля 1943 года в «Правде» вышла статья «Генералы сдаются в плен», которой предшествовало долгожданное сообщение: «Наши войска под Сталинградом одержали блестящую победу. Ликвидирована группа немецко-фашистских войск, окружённых западнее центральной части Сталинграда. Взяты в плен 16 вражеских генералов. Противник понёс огромные потери. Родина приветствует и славит доблестных бойцов и командиров героической Красной Армии». Статья содержала рассказ о том, как остатки окружённых под Сталинградом немецких дивизий, «толпы тощих и обмороженных немецких солдат», а с ними офицеры и генералы сдаются в плен.

Германия после Сталинградской битвы словно прозрела. Потеряв убитыми, ранеными и пленными до полутора миллионов человек, страна ужаснулась. Немецкий дипломат К. Хассель, входящий в число оппозиционеров Гитлера, в феврале 1943 года сделал в своём дневнике следующую запись: «Последние несколько недель характеризуются самым серьёзным кризисом, какого мы ещё не испытывали в войне. Этот кризис… поразил всю Германию. Он символизируется одним словом – Сталинград».

Памятник человеческой стойкости и страданий

7 февраля 1943 года в американской газете The New York Times была размещена статья «Сталинград», передававшая картину противостояния советской и фашистской армий. Уничтожение остатков немецкой армии под Сталинградом газета назвала «концом истории, которую запомнят поколения»: «В этой великой войне ещё не было столь яростной осады и столь несгибаемого сопротивления... Сейчас в Сталинграде можно различить лишь очертания улиц. Здания взорваны. Но именно там, на этих булыжных мостовых, в душных канавах и подвалах, решился исход боя... По мере приближения конца немецкая пропаганда пыталась приписать проигравшей нацистской армии эпический героизм, по праву принадлежащий русским… Когда 10 января прозвучал последний призыв сдаваться, распад немецкой армии ускорился. Спустя три недели 91 тысяча немцев сложила оружие, включая фельдмаршала, 23 генерала и тысячи иных офицеров. Столь сокрушительное поражение отбросит длинную тень».

Президент США Ф. Рузвельт в честь победы советских войск отправил в Сталинград грамоту, в которой было сказано: «От имени народа Соединённых Штатов Америки я вручаю эту грамоту городу Сталинграду, чтобы отметить наше восхищение его доблестными защитниками, храбрость, сила духа и самоотверженность которых во время осады с 13 сентября 1942 года по 31 января 1943 года будут вечно вдохновлять сердца всех свободных людей. Их славная победа остановила волну нашествия и стала поворотным пунктом войны Союзных Наций против сил агрессии».

Теперь всё чаще внимание прессы обращается на советскую армию, чья сила духа вызывает уважение. 23 февраля 1943 года британская газета The Times чествовала на своих страницах советских воинов и отмечала, что по всей Великобритании прошли праздничные мероприятия, посвящённые празднованию 25-летней годовщины создания Красной армии: «Госсекретарь по международным делам выступал в Лондоне в Альберт-холле. Министры правительства Великобритании также произносили речи в других крупных городах... И друзья России приветствуют такую возможность – выразить искреннее восхищение. Во главе друзей России – сам король, воздающий громким советским победам дань уважения вместе со своим народом и приказывающий, чтобы по этому случаю был изготовлен надёжный памятный знак в форме меча чести, который будет передан городу-герою Сталинграду».

Осенью 1943 года Уинстон Черчилль вручил этот меч Сталину на конференции в Тегеране. Премьер-министр Великобритании заявил: «Сталинград стал символом мужества, стойкости русского народа и вместе с тем символом величайшего человеческого страдания. Этот символ сохранится в веках. Надо, чтобы будущие поколения могли воочию увидеть и почувствовать всё величие одержанной у Волги победы и все ужасы бушевавшей там истребительной войны. Хорошо бы оставить нетронутыми страшные руины этого легендарного города, а рядом построить новый, современный город. Развалины Сталинграда, подобно развалинам Карфагена, навсегда остались бы своеобразным памятником человеческой стойкости и страданий. Они привлекли бы паломников со всех концов земли и служили бы предупреждением грядущим поколениям…»