В Латвии начался новый этап борьбы с русским языком – очередь дошла и до детских садов, которые также требуют перевести на латышский язык. При этом опросы показывают, что большинство родителей – вне зависимости от их национальной принадлежности – недовольны качеством образования. Почему так получается, что решение национального вопроса разрушает и саму систему образования? Об этом рассуждает руководитель Центра открытого образования Assorti (Рига), глава организации «Пером» («Перспективы русских организаций молодёжи») Маргарита Драгиле.

- Судя по новостям, в Латвии не утихает борьба с русским языком – теперь перед местным Министерством образования поставлена задача и детские сады перевести на латышский язык. На ваш взгляд, эта борьба с русским языком когда-нибудь закончится?

- Знаете, борьба с русским языком, видимо, закончится тогда, когда русского языка не будет. А поскольку он будет всегда, эта борьба не закончится никогда. Мы видим абсолютный азарт в реализации национальной политики. Как раз сегодня на заседании комиссии в сейме обсуждалось, что в каждом садике национальных меньшинств должен быть отдельный латышский поток. Понятно, что это сразу влечёт за собой экономические вопросы: далеко не каждый садик сможет это вытянуть. Поэтому, скорее всего, будет слияние групп и переход из русской системы в билингвальную, а из билингвальной – уже в латышскую.

Думаю, что этот вопрос является сейчас одним из краеугольных камней в политике Латвии. Всем понятно, что система образования, институты образования – это те процессы, которые формируют картину мира, закладывают определённую систему ценностей и в конце концов создают человека – гражданина конкретного общества. Существует достаточное количество психолого-педагогических исследований, которые говорят о том, что дошкольный период образования и начальная школа просто обязаны быть на родном языке ребёнка, если это не случай ребёнка-билингва, выросшего в двуязычной семье. Если же этого не происходит, и ребёнок учится в искусственно созданной среде, это пагубно влияет на его развитие вплоть до задержки речи, задержки психического развития. И это, безусловно, обрезает крылья ребёнку в его будущей успешной реализации в учёбе и карьере. Поэтому это делается вполне осознанно, и власти прекрасно понимают, что они делают и какого результата хотят добиться.

- Ещё один пример из соцсетей: некая дама в Латвии пожаловалась на то, что врач в поликлинике стал с ней общаться по-русски. То есть русский язык, несмотря на всё ожесточённое давление, по-прежнему широко используется?

- Конечно, русский язык повсюду – мы же никуда не уезжали, это страна в своё время от нас «уехала». И люди не могут в один момент поменяться, да и зачем, если более 30 процентов населения Латвии – это русские и те, для кого русский язык является родным. Но самое страшное то, что русские родители не то чтобы не готовы бороться за образование на родном для своих детей языке – они не видят ресурса для борьбы. Ну да, подаются иски в европейские суды, но эти дела могут тянуться 7, 10, 15 лет, и тем детям, которые сейчас идут в школы, они не помогут.

Многие рассуждают так: раз политики приняли такое решение, пусть так и будет. И готовы тем самым наносить определённый урон своим детям во благо принятого решения.

---

 Получается странная ситуация – представьте, что евреи бы с пониманием приняли холокост.

---

Русский язык никуда не уходит, но его активно выдавливают. И, к сожалению, часть людей с этим начинает соглашаться.

- В ноябре прошлого года вы выступали на конференции соотечественников в Москве и говорили об опыте родителей, которые ищут варианты, как учить своих детей на русском языке – в российских школах на дистанционном обучении. Насколько это возможно и оправданно?

- Есть сетевые российские школы, которые ведут такую форму обучения. Есть разные формы семейного образования. Но на данный момент это точечные инициативы родителей – комплексного подхода нет. Конечно, это меньшее из двух зол. Но с точки зрения профессионала могу сказать, что, если ребёнка в начальной школе перевести на заочное обучение, и с ним будет работать одна только мама, это тоже не самый лучший вариант для ребёнка. Не зря же педагогике учат довольно-таки долго: после четырёх лет университета, чтобы стать хорошим педагогом, надо ещё лет пять пахать «в поле». И когда сегодня думают: а, я сама выполню домашку с ребёнком, и он будет на семейной форме обучения, это тоже не решение в его пользу.

Читайте также: Русская молодёжь Латвии в поисках своего пути

У меня сейчас нет ответа на вопрос, хороший ли это вариант. Да, для сохранения языка это решение, но оно подойдёт не всем детям. Я просто очень трепетно отношусь к получению хорошего образованию, потому что считаю это социальной инженерией.

Самодеятельные кружки и воскресные школы не решат этого вопроса. Хочется, чтобы для наших детей были более открыты те возможности, которые есть сейчас у российских школьников. И речь не только о литературе, театре, искусстве, это – об инженерном творчестве, естественно-научных дисциплинах. Как раз язык и литературу семья сохранить может. А вот преподавать, развивать, формировать человеческое (как говорил Песталоцци, «образование – это процесс приобретения человеком человеческого образа»), искать новые подходы, методики, реализовывать потенциал ребёнка – это уже тонкое педагогическое мастерство. Мы же не пойдём к хирургу, который учился по вебинарам. Почему мы тогда детей отдаём в руки непрофессионалов?

- Но теоретически это реально? Можно договориться с питерской или московской школой о дистанционном обучении своего ребёнка?

- Да, конечно. Насколько я знаю, по латвийским законам, если ребёнок находится на семейной форме обучения, ответственность за его образование лежит на родителях. Некоторые российские школы могут принимать к себе иностранных детей и выдавать им аттестат. Тут надо понимать, что если ребёнок освоил навык сетевого обучения, он может получать это образование. Но эту способность тоже надо развивать. Далеко не все дети обладают этой способностью. Есть, например, дети с логопедическими проблемами, которые не смогут таким образом заниматься.

---

Пока вопросов больше чем ответов. Да, возможности такие есть, но насчёт результатов такого альтернативного образования никто ничего сказать не может. Поэтому хотелось бы со стороны России получать больше поддержки в поисках проработанных альтернативных способов образования.

---

- Получается, что из-за такого стремительного перевода образования на латышский язык дети из русскоязычных семей оказываются в заведомо проигрышной ситуации? И уровень их образования резко упадёт?

- Они окажутся в более проигрышной ситуации по отношению к тем, для кого эта языковая среда родная. Ещё один момент, о котором пока мало говорят: сегодняшняя среда в латышских школах зачастую не готова к принятию русских ребят. Есть школы, где всё отлично: там конкурсный отбор, дети мотивированы к получению качественного образования. А если мы берём среднестатистическую школу, то в ряде случаев среда, в которой находится ребёнок, не толерантна к нему. Практически нет методик для обучения на втором языке. Это всё равно, что человек, который не очень хорошо знает иностранный язык, попадает в обстановку, где 40 минут непрерывно идёт информация на этом языке – не родном для него. Через пять минут он просто выключится и не будет пытаться вслушиваться в речевой поток. А тут речь о ребёнке, у которого пока нет установки, что учёба – это своего рода работа, требующая усилий.

Так что вся эта история очень пагубно может повлиять на детей. И тут вопрос не в том, в каком именно возрасте они начнут учить латышский язык.

Тут вопрос в методике, в ответственности государства за этих детей. Ведь в результате у очень многих русских ребят возникает определённое отторжение латышского языка.

- Латышские националисты также призывают запретить предвыборную агитацию на русском языке. Дело идёт к тому, что за русский язык начнут штрафовать?

- На рабочих местах – да. Мы тут уже смеёмся, что скоро, наверное, уже при родах нельзя будет кричать на русском языке. Помните, как в фильме «Семнадцать мгновений весны»? Но это, конечно, было бы очень смешно, если бы не было так грустно. Законодательное сужение использование русского языка реализуется с большим азартом.

- А ваш Центр открытого образования – как он выживает в такой ситуации?

- Мы оформили наш центр как образование по интересам. Поскольку я представитель русской образовательной школы – заканчивала Московский государственный педагогический университет – мы используем новые подходы, которые помогают ребятам реализовать свой потенциал, выстроить индивидуальные программы образования. Но последний год мы работаем, скорее, как своего рода «реанимация» школы: работа ведётся в малых группах по авторским программам – чтобы вернуть ребятам интерес к учёбе.

Кроме того, я сотрудничаю с несколькими частными школами, где также веду несколько курсов. Так что я вижу, что происходит сегодня и с ребятами, и с педагогами – история печальная. Дети «забивают» на математику, физику, химию в пользу сдачи латышского языка. А педагоги просто боятся дать что-то чуть-чуть лишнее, но более важное и интересное детям, потому что боятся проверок и инспекций. Напряжение в школах очень большое: очень высокое недоверие к педагогам, у родителей – к детям, у детей – к родителям.

- Если смотреть на это взглядом человека со стороны, то становится очевидно, что в Латвии идёт самое настоящее разрушение образовательного пространства. Потому что через силу и ненависть не заставишь никого ни учить, ни любить другой язык, другую культуру. Неужели здравомыслящим людям непонятно, что такие действия не сделают государство сильнее?

- Наверное, есть здравомыслящие люди, но, к сожалению, не в том пространстве, где принимаются решения. Иногда хочется воскликнуть: люди, что вы творите? Думаю, что это происходит и за счёт вялой позиции политиков, представляющих русское население, – позиции «понять и простить». Никто никогда не голосовал против и не поднимал эти вопросы, а сейчас мы получили те результаты, которые получили.

Полтора года назад мы сделали исследование сферы образования и выяснили, что у русских родителей основной запрос был против реформы перевода образования на латышский язык. Второй проблемой они выделяли низкое качество методических материалов и образования. А у латышских родителей на первом месте стояла проблема низкого качества образования.

Если снять языковой вопрос, мы видим, что общество в целом недовольно сегодняшней ситуацией с образованием. Если мы посмотрим результаты выпускных экзаменов, то увидим, что, к примеру, математику хорошо сдали лишь 37 процентов учащихся. Но это деградация образования – как для русских, так и для латышей. И даже на педагогов сегодня никто не идёт учиться – выпускников практически нет. Получается, что при решении национального вопроса всё остальное летит в пропасть тоже.