Первым русским, с которым встретился Жошуа Браганса, был механик цирка. Жошуа вырос в небольшом городке штата Рио-де-Жанейро, в котором практически все друг друга знали. Русского звали Николай, и он выделялся своей образованностью: хорошо разбирался в музыке, литературе. Николай рассказывал о том, какая в России зима, о красоте её природы. От этих рассказов веяло сказкой – так воспринимают дети повествование о путешествии в дальние страны. Возможно уже тогда рождалось в душе мальчика предчувствие, что вся последующая его жизнь будет связана с Россией.

Вслед за беженцами

С молодости Жошуа избрал путь служения Богу. Поступил учиться в католическую семинарию. Однажды на уроке географии он увидел фотографию православных священнослужителей, которые шли крестным ходом. Он помнит, что тогда отметил для себя: сколько в Русской православной церкви епископов.

Потом он узнал, что в городе есть православные сирийцы и турки, они проводили богослужение раз в месяц в соборе Иоанна Крестителя. Возвращаясь на каникулы с учёбы, он ходил на эти богослужения, вот там круг его русских знакомств и расширился.

В Нитерое, где он обучался в семинарии, тоже были русские эмигранты. Они договаривались с представителями Англиканской церкви, чтобы те давали возможность проводить православные богослужения в их храме. Надо отдать должное независимому уму Жошуа, который в то время уже задумывался, почему католики, которые много ближе к православным, не предоставляют для богослужений помещение своих храмов, а Англиканская церковь идёт навстречу религиозным потребностям русских? Размышления, духовные поиски привели Жошуа в 1953 году в орден иезуитов. Мы в России мало знаем о настоящей деятельности этого ордена. А вот судьба русской эмиграции из Харбина тесно переплетена с историей ордена.

Иезуиты активно занимаются наукой, образованием, воспитанием юношества, широко развивают миссионерскую деятельность, проводя своё служение в разных странах. Можно вспомнить, каким было время в середине 50-х годов прошлого столетия для религии в России.

Читайте также: Когда в России закрывали православные храмы, в Бразилии – строили

Случалось, что русские мигранты принимали священнический сан и вступали в орден иезуитов. Здесь уместно вспомнить, например, о судьбе священника Андрея Урусова. Он происходил из знатного княжеского рода, во время революционных событий в России остался сиротой. Эмигрировал, учился в Риме, жил в Руссикуме. Затем принял сан иеромонаха у иезуитов. Известен своей активной деятельностью в создании Русского центра при Фордемском университете Нью-Йорка, Центра изучения русской духовной культуры в Сан-Франциско. В 1967 году он перешёл в православный приход Московского патриархата.

Послевоенная миграция из Харбина и Шанхая была второй для тех, кто эмигрировал туда после революции. В Шанхае среди русских в те годы оформилась и католическая община византийского обряда. Там активно служил отец Фёдор Вилькок, который впоследствии будет поддерживать русских переселенцев в Сан-Паулу. В период японской оккупации отец Фёдор переживёт заключение. А в конце 50-х годов отправится во вторую миграцию вслед за своей паствой. Оставим рассуждения о самых разных целях Ватикана в отношении православной миграции. Поговорим о том, что иезуиты, реально работавшие с русскими в местах миграции, по сути, были теми немногими людьми, кто помогал выжить беженцам.

Читайте также: Франциск Ассизский – православный миссионер из Бразилии

Ни еллина, ни иудея

Такие высокие духовные устремления были и у Жошуа в те годы. Русский язык, литературу он начал изучать самостоятельно по пластинкам. Он вспоминает, как читал Достоевского в метро, когда ехал на обучение. Персонажи писателя, его политические и религиозные взгляды были очень близки Жошуа. Уже во время обучения в Руссикуме в Риме (католическое учебное заведение, готовящее священников византийского обряда) Жошуа стал посещать церковные православные богослужения, которые сразу воспринял всем сердцем. Эту любовь к церковному богослужебному пению Жошуа пронесёт через всю жизнь.

Его рукоположили в священники византийского обряда, в священстве у Жошуа появилось новое имя – отец Владимир. Русские прихожанки Благовещенского храма по привычке называют Жошуа Владимиром и сегодня. Как дань той жизненной истории, которая связывает этих людей.

Обеты, данные иезуитами, очень схожи по аскезе с православием. Только у иезуитов она носит личный характер. В ордене иезуитов строгая дисциплина. Они как военные, служат там, куда их направляют. Жошуа всегда ехал туда, где требовались его знания и умения: в Америке, Франции, учился в Риме, постигал азы православия в Порту-Алегри в самой Бразилии. Он может многое рассказать о том, какое служение несли члены ордена в этих странах среди представителей русской миграции. Но так складывались обстоятельства, что он всё время возвращался в Бразилию.

Жошуа помнит, как он впервые пришёл в Благовещенский храм Сан-Паулу в 1959 году. Церковь расположена недалеко от монумента Независимости Бразилии, буквально утопает в зелени. Он рассказывает, что, подойдя к зданию церкви, услышал пение на русском языке. Всё то, что больше знал в теории, он увидел в этом храме, здесь все говорили только по-русски, богослужение шло по православным канонам.

Жошуа вспоминает и разговор с отцом Иоанном Штойссером, который прослужил в этом храме много лет, став для представителей русской эмиграции своим, родным батюшкой. В 50-е годы в Бразилии в городе Иту был организован колледж святого Владимира для мальчиков из бедных русских семей, был такой же колледж и для девочек, он был назван в честь святой равноапостольной Ольги. В те годы простые православные и католики не замечали особых различий в вероучении. Тем не менее, на иезуитов смотрели с недоверием и с той, и с другой стороны. Для русских же переселенцев эта помощь на первых порах со стороны иезуитов была жизненно необходима. Для многих из них нужно было время для адаптации, изучения португальского языка, местных традиций и обычаев. Эмигрировавшие русские имели, как правило, хорошее образование. Они вскоре действительно адаптировались, сделали профессиональную карьеру в самых разных сферах экономики и общественной жизни.

Читайте также: Русские в Бразилии: «Мы не в изгнании, мы в послании»

Вся эта история происходила на глазах Жошуа, он был её участником, летописцем. С каждым годом его жизнь всё теснее переплеталась с судьбой России. Но вместе с тем всё меньше было организованности в деятельности ордена. Жошуа перестал чувствовать свою востребованность. Он был священником, а преподавал богословие в университете. Всё это, несомненно, вызывало у него множество вопросов и недоумений. И он принял непростое решение покинуть орден.

Вторая родина

А вскоре он получил хорошее предложение от предприятия, на котором работало много русских. Но и тогда он не перестал сомневаться. Думал вернуться в родной штат Рио-де-Жанейро.

Его остановила любовь совсем молодой русской девушки Татьяны, которая когда-то была его ученицей в Колледже святой равноапостольной Ольги. Со временем они обвенчались. А Жошуа всё больше стал узнавать о России, выписывал «Литературную газету», техническую литературу. Его знание нескольких языков, в том числе и русского, помогло стать хорошим переводчиком. Все эти годы он посещал Благовещенский храм. Спокойно принял, как и все члены общины, решение о переходе общины под юрисдикцию Московского патриархата. Наверное потому, что Россию так любил отец Иоанн Штойссер, о своей далекой родине не забывали и потомки эмигрантов. А для Жошуа Россия стала второй родиной.