1992 г. Стрельба на улицах Кабула

Темнело, и, очевидно, для ещё большего эффекта тысячи моджахедов начали стрелять в воздух трассирующими пулями. Огненные пунктиры рассекали небо над посольским городком, раскалённый свинец сыпался вниз, пробивая окна наших квартир и крыши автомашин. А над всеми нами громким эхом висел крик толпы: «Аллах акбар!»

В тот вечер прогнозов развития событий называлось много. Но отчётливо запомнился один. Когда кто-то спросил, что же будет в Кабуле лет через десять, немолодой дипломат чётко ответил: в Афганистане будут американцы.

С тех пор я часто вспоминаю этот прогноз. Тогда очень многие ему не поверили. Например, увлечённые новыми в России демократическими идеями некоторые молодые люди горячо уверяли, что Вашингтону это вовсе не надо, и американцы, дескать, будут только приветствовать «освобождение афганского народа от марионеточного режима». Некоторые собеседники постарше также сомневались. Американцы, считали они, народ практичный и не будут наступать на те же грабли, учтут наш опыт в Афганистане, да и свой во Вьетнаме. Как выяснилось, не учли…

Через несколько лет мне действительно лично довелось наблюдать проход бронетехники США по улицам Кабула. Три БТР шли колонной, ощетинившись в разные стороны пулеметными стволами. Явно остерегались янки афганцев, не доверяли им, опасались за свою безопасность.

Получается, подумалось мне тогда, правы оказались наши престарелые партийные руководители, утверждавшие в конце 1979 года, перед вводом войск, что у США есть совершенно определённые «свои планы» на Афганистан. Что, в частности, Вашингтон стремится найти там замену военным базам, которые выгнали из своей страны иранцы.

Тем не менее ввод «ограниченного контингента советских войск» в Афганистан в декабре 1979 г., на мой взгляд, стал ошибкой советского руководства. Можно было обойтись и без этого, просто увеличив военные поставки. К тому же, есть серьезные основания полагать, что в это «мероприятие» СССР втянули намеренно, причём не без помощи тогдашних афганских революционеров. Насколько я понял в результате бесед со многими участниками событий, предшествовавших вводу войск, никакого «добро» на Апрельскую революцию, а точнее – на военный переворот в апреле 1978 года, НДПА из Москвы не получала.

Но весной 1992 г. «родить обратно» происшедшее 14 лет назад было невозможно. И вместо исправления старых ошибок уже российское руководство совершало новые, свои, не менее серьёзные.

Помнится, апрельскому штурму и нашему разговору в посольстве предшествовали очень бурные события.

Как известно, после вывода советских войск существовавший в Кабуле режим Наджибуллы продержался ещё три с небольшим года. И, согласно многим оценкам, выстоял бы и дольше, если бы не события августа 1991 года в СССР и не решение Москвы полностью отказаться от помощи Кабулу.

Начинался 1992 год. И ещё остававшимся после вывода войск в Афганистане российским гражданам было сказано, что всё происходившее вокруг их не касается. «Это чужая война, а мы – только наблюдатели», – такую линию нашего поведения рекомендовал приехавший в Кабул тогдашний министр иностранных дел новой, демократической России Андрей Козырев.   

Сначала наши друзья-афганцы не поверили. Во время встреч в январе – феврале они доказывали, что предавать их сейчас просто невыгодно именно нам. По их мнению, американцы уже приняли идею, что военного решения афганской проблемы не существует. Впереди – обещанная встреча в Женеве, где будут сформированы коллективные органы власти как из представителей режима Наджибуллы, так и из группировок моджахедов. Таким образом, Москва всё же сможет влиять на ситуацию. У России будут «свои люди» в новой власти. Кроме этого, Афганистан не нуждается в какой-то «уж очень серьёзной» помощи со стороны России. Афганцы понимают наши трудности. Нужны только авиационный керосин и солярка для танков. Ведь авиация и бронетехника – главные преимущества афганской армии перед партизанскими отрядами моджахедов. Москва отказала. Результатом стали падение режима Наджибуллы и штурм Кабула моджахедами.

Предательство Кабула стоило Москве недешево. Уже очень скоро Россия столкнулась, например, с необходимостью защищать афгано-таджикскую границу. До весны 1992 г. это делала армия Наджибуллы, с другой стороны границы. В том числе она же довольно успешно пресекала поток наркотиков. После падения Наджибуллы начались прорывы отрядов моджахедов и наркокараванов в Таджикистан. Новым российским властям, заявлявшим до этого, что больше не потратят ни рубля на «афганскую авантюру», пришлось крупно вкладываться в укрепление таджикской границы, направлять на заставы наших военнослужащих. В противном случае «афганская зараза» поползла бы в сторону России ещё более стремительно.

Да и сейчас Афганистан представляет собой настоящую пороховую бочку на границах СНГ. Оттуда исходит реальная угроза, причём не только граничащим с этой страной среднеазиатским государствам. Но и России. Идут через границу «воины джихада», идут исламистские проповедники. «Широкой рекой» течёт наркотик.

Вдобавок к этому в Афганистан из Сирии, по многим данным, сегодня устремляются «получившие по морде» и ещё больше обозлившиеся на Россию всякого рода приверженцы радикального исламизма. Прежде всего, это, конечно же, активисты небезызвестной и запрещенной в РФ ИГИЛ. Но не только. Как говорят сами афганцы, нынешнее многообразие вооружённых группировок в их стране – это сложный «восточный плов с очень многими составляющими».

И, как мне кажется, причина того, что ситуация в Афганистане сегодня складывается именно так, – это в том числе и следствие непродуманных решений Москвы конца 1991 – начала 1992 гг. Решения, которому ветераны Афганистана были свидетелями и очень в этой связи переживали.

«Афганцы» встречаются 15 февраля каждый год, вне зависимости от того, какие времена стоят за замершими московскими окнами. И какая власть в Кремле – советская, либеральная или патриотическая. Для ветеранов память об Афгане независимо ни от чего вечна. Кто вернулся домой – тот герой, а кто погиб – вечная ему память…