19 июля 1917 года Верховным главнокомандующим становится генерал от инфантерии Лавр Георгиевич Корнилов. Сказать, что новый Главком пользовался популярностью в войсках, не сказать ничего: в армии его почти боготворили. От сослуживцев имел превосходные характеристики. Был храбр, честен, бесконечно предан долгу. 

Выходец из казачьей семьи, он окончил кадетский корпус и Михайловское артиллерийское училище, а в 1897 году – Николаевскую академию Генерального штаба, что также говорит о многом (на учёбу в академию направлялись лишь лучшие из лучших, а протекция в русской армии считалась чем-то неприличным и даже позорным). Затем служил военным агентом, или, говоря современным языком, разведчиком в Китае. Отбор на такую должность также проходил более чем тщательно. Изучил китайский язык. 

Участник Русско-японской войны 1904–1905 гг. Будучи в немалом чине подполковника лично принимал участие в штыковой атаке, прорываясь из японского окружения. В ходе Первой мировой войны 1914–1918 гг. дивизия под его командованием неоднократно отличилась в боях, превратившись из запасной части в первосортную боевую единицу. «Не человек – стихия», – так характеризовали его даже противники, однажды столкнувшись с ним на передовой. 

В 1916 г. был взят в плен австрийцами, но сумел бежать и продолжил воевать, получив назначение командиром корпуса. Во время Февральской революции 1917 г. именно Корнилов объявил низложенной императрице о её аресте. Позднее, уже во время Гражданской войны в России 1917–1922 гг., он выступил организатором Белой (Добровольческой) армии на Юге России. Убит случайным осколком снаряда при штурме Екатеринодара в 1918 г. Был тайно захоронен. Большевики обнаружили захоронение и после издевательств над телом генерала сожгли его.

Корнилов был сторонником наведения жёсткого порядка в стране на фоне неминуемо надвигавшейся катастрофы и фактического полного развала фронта. Верховный главнокомандующий требовал передачи всей полноты полномочий военному командованию, выступал за введение смертной казни на фронте, ограничение полномочий полковых комитетов и восстановление единоначалия в армии, утраченного после Февральской революции. Генерал формулировал концепцию трёх армий: армия в окопах; тыловая армия в мастерских и заводах, поставляющая всё необходимое для фронта; железнодорожная армия. Для всех этих армий предлагалось установить «железную дисциплину» с тем, чтобы добиться заключения скорейшего мира, который в полной мере соответствовал бы интересам победившей в войне России.

«Русские люди, наша страна умирает», – так начиналось обращение Корнилова к своим последователям и всем гражданам России в день выступления. Л. Г. Корнилов начинает сосредоточение в районе Невеля, Сокольников и Великих Лук 3-го кавалерийского корпуса под командованием генерал-майора А. М. Крымова и Кавказской туземной конной дивизии («Дикой дивизии»).

24 августа (6 сентября) 1917 г. Л. Г. Корнилов назначает генерал-майора А. М. Крымова командующим вновь сформированной Отдельной петроградской армией, в которую вошли вышеупомянутые части, с приказом выдвигаться на Петроград и разогнать Петросовет. На вопросы, адресованные Л. Г. Корнилову, с какой целью войска выдвигаются в столицу, Главком отвечал, что их единственной задачей остается защита Временного правительства и борьба с большевиками. Однако в тот момент большевики и их вооружённые отряды после Июльского кризиса и неудачной попытки захвата власти потерпели поражение, а их вожди прочно ассоциировались с немецкими шпионами, что не добавляло им популярности в массах. Лидер большевиков В. И. Ленин вынужден был скрываться в Разливе под видом косца, опасаясь ареста и предания суду военного трибунала.

Следовательно, реально необходимости в прибытии войск с этой целью в Петроград не было. Временное правительство в лице его председателя А. Ф. Керенского в целом не возражало против сосредоточения военной власти в Петрограде в руках Л. Г. Корнилова, но при этом предлагало передать 3-й кавалерийский корпус в распоряжение самого А. Ф. Керенского и назначить вместо генерал-майора А. М. Крымова его командиром более либерально настроенного военного. 

Между тем генерал от инфантерии Л. Г. Корнилов сохранил на посту командующего выдвигавшимися в Петроград войсками генерал-майора А. М. Крымова и планировал в случае успеха предприятия создать новый орган высшего управления – Директорию, в котором не исключалось участие и того же А. Ф. Керенского, вставшего во главе Временного правительства после Июльского кризиса.

Далее события развивались как в плохом детективе, или даже фельетоне, если не принимать во внимание действительно трагические их последствия.

26 августа 1917 г. бывший член Временного правительства и бывший обер-прокурор Святейшего Синода В. Н. Львов (однофамилец первого главы Временного правительства князя Г. Е. Львова) передал А. Ф. Керенскому, что Главком Л. Г. Лавров планирует чуть ли не физическое устранение главы кабинета и сосредоточение в своих руках полномочий верховного диктатора, что не соответствовало действительности. Сам В. Н. Львов представлялся парламентёром от Главкома, который уполномочил его передать ультиматум, хотя в действительности таких полномочий не имел. При этом утверждалось, что Л. Г. Корнилов планирует заманить в Ставку в Могилёве А. Ф. Керенского для его устранения. 

После состоявшегося по прямому проводу разговора с А. Ф. Керенским Л. Г. Корнилов подтвердил намерение встретиться с главой кабинета в Могилёве. Однако визит этот планировался лишь с целью определения совместных действий, но министр-председатель, перепуганный перспективой ареста или даже убийства, расценил это приглашение совсем иначе. Напуганный Керенский воспринял всё совсем иначе, нежели полагал Корнилов. В результате фактической провокации 27 августа 1917 г. он предложил Главкому Л. Г. Корнилову сдать командование генерал-лейтенанту А. С. Лукомскому и немедленно прибыть лично в Петроград. Это означало признание Л. Г. Корнилова мятежником. Последний категорически отверг это предложение и заявил о необходимости спасения России. Формально акт объявления Главкома мятежником был сделан на следующий день – 28 августа 1917 г. – в официальном заявлении Временного правительства Правительствующему сенату. 

Вместе с тем выступление Л. Г. Корнилова поддержали командующие четырёх фронтов, Союз офицеров и другие офицерские организации.

В ответ А. Ф. Керенский распорядился начать вооружение только что разогнанных рабочих отрядов, а в части мятежников были направлены большевистские агитаторы. В дальнейшем своими действиями Керенский фактически создал боевое ядро большевиков, которое немало поспособствовало успеху Октябрьской революции, свергнувшей уже его власть. 

Продвижение войск Л. Г. Корнилова на Петроград было задержано на участке Вырица – Павловск, поскольку рабочие разобрали железнодорожные пути. Отдельная петроградская армия не дошла до Петрограда 70–50 км. и была разагитирована большевиками, убедившими солдат сложить оружие. Генерал-майор А. М. Крымов застрелился. По личному распоряжению А. Ф. Керенского похороны командующего Отдельной петроградской армией состоялись ночью, причем было разрешено присутствие не более 9 человек, включая священника. 

Мятеж потерпел неудачу. Л. Г. Корнилов и офицеры его штаба были арестованы и помещены в тюрьму в г. Быхов, из которой они бежали вскоре после Октябрьской революции 1917 г. В армии были арестованы и другие офицеры, высказавшиеся в поддержку Л. Г. Корнилова. Так, в тюрьму в Бердичеве был помещён командующий Юго-Западным фронтом генерал-лейтенант А. И. Деникин, будущий командующий Белой армией на Юге России.

Мог ли Корниловский мятеж всё-таки привести к установлению диктатуры и предотвращению Октябрьской революции? Скорее всего, нет. Ситуацию, усугублявшуюся действиями Временного правительства, вряд ли исправили бы столь нерешительные и плохо организованные действия генерала, прекрасно умевшего воевать с внешним врагом, но совершенно не владевшего ситуацией внутренней, которая уже вышла из-под контроля. Английский посол Бьюкенен, немало сделавший для Февральской революции в России, говорил: «Выступление Корнилова с самого начала было отмечено почти детской неспособностью её организаторов». 

Столь же недееспособным впоследствии оказался и ГКЧП, заявивший о решительных мерах, но так их и не воплотивший. Боевой и бесстрашный генерал не смог преодолеть не вооружённого сопротивления, которого, по сути, не было, а силу пропаганды.

Сам Керенский много позже, уже находясь в эмиграции, на вопрос корреспондента о виновниках Октябрьской революции фактически взял единолично на себя ответственность за всё произошедшее в дальнейшем. Он же, говоря о тех, кого сам и провозгласил мятежниками, заметил: «Зыбкая плотина, ограждавшая Россию от распада и разложения, была взорвана руками людей, которых можно было обвинить во всём чем угодно, кроме отсутствия патриотизма». Теперь Керенского сравнивают с Горбачёвым, а Корнилова – с членами ГКЧП. Доля правды, наверное, в этом сравнении есть. Оба выступления не смогли предотвратить распад страны, а действия первых лиц государства только его ускорили.