– Вы знаете, первый конкурс сразу стал Всероссийским, а потом уже очень быстро к нам присоединились и другие страны. Первым стал Казахстан. Я была на даче, и в семь утра мне звонит министр культуры Казахстана с просьбой помочь и у них организовать конкурс романсов. И в этом году он состоялся в Казахстане уже в 19-й раз. 

Что касается нашего первого конкурса, то всё тогда, конечно, было «на ощупь». Сейчас у нас семь предварительных этапов, а тогда было четыре. И от каждого было решено взять на финал по одному человеку. Одним из наших тогдашних финалистов был Николай Басков. Хотя и другие тоже были не хуже. Надя Аглу сейчас работает в театре «Ромэн», Дмитрий Шумейко – в Театре оперетты, Максим Сытник уехал в Болгарию и тоже там вполне востребован. 

Первый конкурс проходил в пустом Колонном зале. Всё было очень по-домашнему: в зале сидели родители Баскова, тётя его пела «Калитку», родители Шумейко – оба профессиональные певцы. Потом конкурс стал более официальным, статусным. 

Ну а что касается настоящего времени, всё очень сложно. Я даже думала на юбилейном концерте объявить о завершении конкурса – 20 лет прожили с ним, хватит. Но вы знаете, уже очень трудно остановиться. К нам присоединились Гамбург, Дания, Болгария, Македония. Тут недавно даже из Новой Зеландии подошли с просьбой – там столько русских живёт, давайте и у нас тоже проводить этап конкурса. 

Конечно, с одной стороны, за двадцать лет накопилась определённая усталость. Но с другой стороны, остановить этот процесс очень сложно. 

– Да, у нас прошла маленькая «Романсиада» в Сан-Марино. У них театрик на 150 мест – на вершине горы, и для романса он подходит совершенно фантастически. «Романсиада» сегодня приобретает уже немножко иные формы. Когда мы начинали, у меня был прицел исключительно на молодёжь. Сама идея конкурса была в том, чтобы увлечь молодых исполнителей романсом, потому что было очень обидно, что романс записали в такой «старушечий» жанр – для тех, у кого всё в прошлом.

 

На самом деле это, конечно, не так. Романс – это была эстрада, и исполнители романса в своё время были так же популярны, как сегодняшние Киркоров и тот же Басков. Те же личные салон-вагоны, как у Вяльцевой, те же несметные богатства, бриллианты и драгоценности, та же светская хроника. Другое дело, что, кристаллизовавшись, романс показал свою жизнеспособность как глубокий музыкальный жанр. Когда мы говорим о романсе, многие думают, что это нечто «у камелька и у камина». Для меня романс – гораздо более широкое понятие. Когда мы говорим «высоким слогом русского романса», это, разумеется, не «Ямщик, гони-ка к "Яру"». Это, конечно, «Средь шумного бала». 

      

Поэтому наши конкурсанты обязаны представить романс во всех его стилях – показать и классический, и салонный, и современный, причём в своей манере, а не обязательно в академической. И точно так же я всегда хотела, чтобы у нас рядом были и оперники, и драматические актёры, и эстрадники, хотя это довольно сложно. На моём веку было не более и десятка исполнителей, владевших гитарой так, чтобы выступать с ней на сцене Колонного зала. Потому что многое из того, что «дома мило», на этой сцене выглядит убого. Здесь должен быть действительно певец, действительно гитарист – он должен быть профессионалом. Если бы мы не выносили это на большую сцену, то и бог бы с ним. 

Но это было начало. Сейчас, когда «Романсиада» разрастается и вышла за рубеж – а там множество наших соотечественников, которые первыми кидаются в этот «омут», – любители главенствуют. Причём они очень достойные. Вот в Гамбурге, например, была певица, немолодая уже женщина из Португалии. Поверьте, это было по-настоящему – и вокально, и музыкально, и актёрски. Мы начинали с молодыми исполнителями – студентами творческих учебных заведений и молодыми актёрами театров. То есть акцент был сделан на профессионалов. Но параллельно в 2006 году возникла любительская «Романсиада», а в 2011 – авторская.

– Практически со всеми мы поддерживаем так или иначе связь. Я стараюсь собрать их потом на концерты – у нас ежегодно проходят концерты в Кремле «Звёзды "Романсиады"» и в Колонном зале. Практически все они востребованы: придёте в Театр оперетты – премьеры все наши. В Театре Станиславского наших лауреатов человек 15. В Большом театре есть наши, и в Метрополитен-опера, и в Ковент-Гардене, и в Венской опере. Куда ни приедешь – практически везде встречаешь участников «Романсиады».

– Получается, это такой знак качества?

– Безусловно. Для этого у нас существуют обязательные консультации, мастер-классы с концертмейстерами. То есть мы стараемся дать выучку, пусть и в сокращённом варианте. Мы ежегодно издаём нотные сборники для распространения по стране и за рубежом, потому что везде в нотных отделах лежат одни и те же сборники с романсами в архаичных обработках, которые уже невозможно ни играть, ни слушать. Мы выпускаем ноты романсов в современных роскошных обработках – нам их пишут наши мастера импровизации. Также мы помещаем в эти сборники лучшие из современных романсов, которые звучат на нашем конкурсе. 

Сейчас планка конкурса настолько высока, что тот, кто решает подать заявку, уже понимает, куда он идёт. 

– Эта популярность никогда не остывала – она была всегда. Когда-то романс не допускали на академическую сцену. Моя мама была солисткой филармонии, и ей в горячечном бреду не могло привидеться спеть на концерте что-то из романсов – её тут же уволили бы. Тем не менее этот жанр процветал – если не на серьёзной сцене, то на клубной. 

Сегодня романс балансирует на тонкой грани шансона с его мещанско-тюремной слезой. Многие обыватели считают, что вот таким и должен быть романс. Но романс должен удержаться на этой грани. Из современных романсов эталон – это Андрей Павлович Петров «А напоследок я скажу». Ориентируйтесь на этот уровень композиторского и поэтического мастерства. Очень уважаю любителей, но не выношу любительщины. К сожалению, сегодня и на профессиональной сцене, и на телевидении её очень много.