Память Сердца

Меня поймёт, кто был для фронта мал,
Мальчишка, живший на Оби иль Каме,
Он тоже географию сдавал
По карте, сплошь истыканной флажками.
В. Соколов

В преддверии Великой Победы часто вспоминаю довоенное и военное детство.

А было всё так…

Когда началась война, мне было 11 лет. Моя семья жила в Ярославле. Моя мама, Соцкова Анна Евгеньевна, была матерью-героиней и сумела достойно воспитать детей.

Старшим из детей в нашей семье был Володя. Как любил он заниматься со мной и моим младшим братом Женей! Это он научил нас быть сильными, смелыми, жизнерадостными: не бояться темноты, плавать в Которосли и Волге, петь под гитару хорошие песни. Это он научил меня, трёхлетнюю, читать! В свободные вечера меня усаживали на отцовское место за большим семейным столом, и я с выражением читала стихи А.С. Пушкина и повести Н.В. Гоголя. Как пригодятся эти умения, позже, во время войны!

Каждый из детей по-своему стал причастен к Великой Победе. 

Володя погибнет под Москвой в декабре 1941 года. В Книге Памяти об этом сказано так:

Соцков Владимир Александрович.  Дата рождения - 1920.  Место рождения - Петровский р-н, д. Перово.  В.зв. - кр-ц.  Причина - погиб.  Дата - 00.12.1941.  Место смерти - Московская обл., Малоярославецкий р-н, с. Барденево.  [Источник -  КПЯО, том 1, стр. 203].
    
Другой брат, Виктор, тоже будет сражаться на фронте. Сестра Клава станет работать на военном заводе, а мы, младшие (я и Женя) останемся школьниками.

Сохранилась фотография моего 4 класса от 30 мая 1941 года (я во втором ряду первая справа, в центре – любимая учительница Нина Александровна). Это особенная фотография, потому что на ней запечатлены последние дни мирной жизни. Какие весёлые, жизнерадостные лица у детей! Впереди долгие каникулы: друзья, интересные книги, поездки к родным. Но через 3 недели начнётся самая страшная из войн, и мирные дети станут детьми войны.

С первых дней войны Ярославль был на военном положении. По ночам налетали на город фашистские самолёты, горели под бомбами мирные дома. Фашисты подбирались к железнодорожному мосту через Волгу, связывающему город с Уралом и Сибирью. Не вышло! От бомбёжек спасались в бомбоубежищах и «щелях» - узких амбразурах в скверах. Было страшно.

Однажды Нина Александровна собрала своих выпускников и предложила пойти посмотреть на фашистский самолёт, сбитый над городом. Хмурые, озабоченные, ученики шли привычным строем по парам во главе с учительницей на Центральную площадь. По дороге мальчишки без конца наклонялись, что-то засовывая в карманы. Пришли, обошли самолёт, и не показался он таким уж огромным. А вот свастика была зловещей, страшной. И тут самый бойкий из мальчишек, по прозвищу Халява (Халявин, на фотографии он в самом верхнем ряду 3 справа), крикнул: «Пли!». И полетели в самолёт собранные по дороге «боеприпасы»: мелкие камни, куски кирпича, разный мусор. Помогали и девочки: собрав «снаряды», тоже бросали их в самолёт. Свистел, бегал вокруг милиционер – обстрел не кончился, пока не использовали все «снаряды». Возвращались домой довольные, весёлые.

И что интересно: с тех пор я и мои школьные друзья перестали бояться бомбёжек. Вместе со взрослыми забирались мы на чердак и крышу дома и в песке тушили «зажигалки» - зажигательные бомбы.

43-я ярославская школа, где мы учились, была занята под госпиталь, и занятия проходили в другом помещении в 3 смены. Уроки делали, сидя на остывающей лежанке, освещённой коптилкой (в блюдечко наливалось машинное масло, клался тоненький шнурок). Чуть перевернёшь страницу – и погаснет освещение.

Летом школа во главе с директором Ф.В. Кузьминой выезжала на станцию Пантелеево. С собой брали рюкзак с одеждой и обувью, умывальными принадлежностями, корзинку для грибов и ягод, кружку, любимую книжку. Ехали учителя, медсестра, повар. Жили в лесу, в палатках, питались в столовой, оборудованной в ближней деревне. Младшие классы собирали грибы, ягоды, лекарственные травы. Часть из них шла на питание, а часть сдавалась для госпиталя. Старшие заменяли ушедших на фронт (в конюшне, на молотилке), теребили лён (по-местному «драли»), складывали в «копушки», пололи, собирали урожай. В свободное время писали письма домой, готовили самодеятельность для колхозников и для госпиталя, читали книги. А на ежедневной вечерней линейке все мы внимательно слушали сводки с фронта. После директор зачитывала список наиболее отличившихся за день. Как хотелось оказаться среди этих ребят! Костров не зажигали: было военное затемнение. Лагерь работал с 1942 по 1945 год, причём последний год особенно запомнился необыкновенным эпизодом.

Мы возвращались с корзинками, полными малины. Вышли на поляну, окружённую лесом и поросшую необыкновенно крупными ромашками. Присели отдохнуть, плели венки, собирали букеты для столовой. И тут послышался стук колёс. Конечно, побежали к железной дороге, что шла по небольшой насыпи вдоль леса. Показался длинный воинский состав из пассажирских вагонов и теплушек. И вдруг… Поезд остановился. Открылись двери, высыпали бойцы. Были они в заношенных гимнастёрках, на груди у многих сияли ордена и медали. Мы стали сыпать малину в котелки, пилотки и просто в ладоши, надевали на головы бойцам яркие ромашковые венки, совали букетики. Воины благодарили нас, обнимали, целовали. И тут командир что-то сказал бойцам, они подбежали к теплушке, раздвинули двери и выкатили на ромашковый луг большой чёрный рояль. Командир приподнял крышку, взял несколько аккордов. И тут паровоз загудел, бойцы бросились к вагонам. Поезд ушёл, исчез так же неожиданно, как и появился. А мы остались на этой необыкновенно красивой ромашковой поляне с чёрным роялем. Из одного из вагонов уходящего поезда полетела записка с вложенным для тяжести карандашиком. В записке был указан номер полевой почты. Мы послали несколько писем, но ответа не получили: война с Японией закончилась быстро. И бойцы, наверно, вернулись домой. И осталось в памяти чувство красоты и какой-то острой жалости оттого, что война ещё не кончилась.

Так завершалось моё военное детство. Это лето было поворотным для меня и моих одноклассников. Часть из них (большинство мальчишек) уйдёт в ремесленное училище, как и Женя, мой брат. Часть пойдёт работать (я и моя подруга Руфа) и будет учиться в школе рабочей молодёжи, часть продолжит учёбу в 43-ей школе. Но все из нас станут честными людьми.
       
Вот уже более сорока лет я живу в Белгороде, но каждый год  (если позволяет здоровье) вместе с дочерью и внучкой приезжаю в Ярославль, мой любимый город, город моего детства. Здесь – дорогие сердцу люди, знакомые места. Встречаясь с моими друзьями Руфой и Юрой, вспоминая прошлое, я вновь и вновь возвращаюсь в детство, опалённое войной…