Алена Любушак. Неизвестный Третчиков

Теперь картины непризнанного гения продаются за баснословные суммы на аукционах в Лондоне. Полотно «Китаянка» в марте 2013 года за миллион фунтов стерлингов ушло с молотка.

Британские газеты уделили самое пристальное внимание этому событию. Еще бы! Репродукции «Зеленой дамы», – так еще называют эту картину, в 1950-60-е годы продавались тысячами копий. «Китаянка» стала одним из самых известных символов западной поп-культуры.

Когда британского рок-музыканта, композитора и актера Дэвида Боуи спросили, какую картину он больше всего хотел бы приобрести, знаменитый певец ответил: «Китаянку» Третчикова. Он помнит ее с детства. Репродукция висела над камином у него дома. Ее купила мать Дэвида.

Для нескольких поколений жителей Великобритании, Канады, Австралии, Новой Зеландии, Сингапура, Южной Африки и других стран «Китаянка» Третчикова была чем-то вроде наших «Трех богатырей» или «Утра в сосновом лесу». Только гораздо гламурней.

Третчиков – пожалуй, самый знаменитый в мире уроженец Петропавловска.

И все же до последнего времени даже местные краеведы не знали о нем.

- Еще четыре года назад, когда я был в вашем городе, имя Третчикова ничего не говорило директорам историко-краеведческого музея и музея изобразительных искусств, – рассказал Борис Горелик.

По словам писателя, семья Третчиковых поселилась в Петропавловске примерно в 1903 году. Приехала с юга России. Родители Владимира — Григорий и Анастасия были молокане, сектанты, которые несколькими десятилетиями ранее массово переселялись в южные области Российской Империи. 

- Единственное известное мне фото родителей художника сделано в Ростове-на-Дону на рубеже веков. Самая старшая дочь Третчиковых, Агафья, родилась в 1902 году в Таврической губернии. А сын Александр (род. в январе 1904 г.) – уже уроженец Петропавловска, – говорит Борис. В интервью Владимир называл своего отца – то богатым землевладельцем, то крупным скотопромышленником. Второе, вероятно, ближе к истине. «Мы покупали несколько десятков голов скота, – вспоминал старший брат Владимира, Михаил, который тоже родился в Петропавловске, – и гнали их в город. Самого крупного быка привязывали к лошади, и стадо шло за вожаком». Но, по сведениям местных краеведов, в городе не было состоятельных торговцев скотом по фамилии Третчиков. Так что, скорее всего, отец Владимира был агентом одной из заготовительных контор.

Владимир, младший из восьми детей Григория и Анастасии, появился на свет 13 декабря 1913 года по старому стилю, по-новому  26-го. А уже через полгода началась первая мировая война. Тихая, безмятежная жизнь в Петропавловске закончилась. За неудачами на фронте последовали революционные потрясения, а там и гражданская война.

В 1919 году Третчиковы покинули Петропавловск. Они перебрались за три тысячи километров оттуда, в Уссурийский край. На станции Гродеково, вблизи китайской границы Григорий открыл трактир. Дети снова смогли пойти в школу. А старший сын Николай поступил в университет во Владивостоке.

Когда Владимир навсегда уехал с семьей из родного города, ему не было и шести лет. В истории Петропавловска упоминаний о семье Третчиковых не сохранилось. 

Но все-таки в жизни Владимира Григорьевича Петропавловск оставил след. И это не только его любовь к лошадям: он создал немало полотен с изображением скакунов, несущихся по степи. Гораздо важнее, что Петропавловск был центром межэтнического общения. Здесь встречались народы, культуры и религии. 

Практически всю жизнь Третчиков провел в городах с крайне неоднородным населением. Он родился в многонациональном Петропавловске. По окончании гражданской войны бежал с семьей в Харбин, русский город на китайской земле. В шестнадцать лет переехал в Шанхай – «Восточный Вавилон». Оттуда отправился на работу в Сингапур, британский колониальный город, где малайские кварталы соседствовали с Чайнатауном и улицами, где жили индийцы. А после второй мировой войны Владимир Григорьевич оказался в Кейптауне, на самом юге Африки. Там, в одном из самых многонациональных городов планеты, он и доживал свои дни.

- И знаменитая «Китаянка» Третчикова – это ведь тоже синтез Европы и Азии. Он написал эту картину в 1952 году. Моделью была девятнадцатилетняя Моника Синг-ли. Их познакомила кейптаунская балерина русского происхождения Мария Арсеньева. Предки Моники приехали в Южную Африку из Китая в XIX века работать на алмазных шахтах Кимберли и золотых приисках Трансвааля. Потом азиатская кровь смешалась с европейской. Так что Моника – китаянка лишь отчасти. – Уже в своем письме писал мне писатель Горелик. - Девушка на картине одета в традиционное платье, которое женщины Китая носили вплоть до начала XX века. А макияж у нее – западный, из американских фильмов и журналов. И прическа, кстати, тоже. На первый взгляд, она смиренна, пассивна. Но если приглядеться, становится ясно, что это лишь стилизация. Перед нами современная, вполне эмансипированная женщина.

«Китаянка» – далеко не единственный портрет восточной женщины кисти Третчикова. Его «Мисс Вонг» и «Дама с Востока» почти так же популярны. Для них Третчикову позировала другая кейптаунская модель – тоже европейско-азиатского происхождения.

С середины 1950-х китайские портреты Третчикова для сотен тысяч британцев, канадцев, австралийцев, южноафриканцев были олицетворением «Таинственного Востока», невообразимо далекого, почти сказочного. Во времена, когда путешествия по воздуху были уделом избранных, репродукции «Китаянки» заменяли поездки в заморские страны. А кроме того, картины Третчикова удивительно хорошо гармонировали с тогдашними модными интерьерами. В те годы «Зеленая дама» или «Мосс Вонг» висели на стене или над камином в каждой среднестатистической гостиной. 

Но ни одна из работ Владимира Григорьевича никогда не продавалась в Советском Союзе. Репродукции его полотен считались частью буржуазного быта. - Возможно, сыграло роль и то, что Третчиков был эмигрантом, – Рассуждал Борис. – Но, самое главное, на мой взгляд, то, что в официальном советском искусстве жителей Азии и Африки принято было изображать совершенно по-другому. По канонам соцреализма художникам необходимо было показывать реалии классовой борьбы, войну с империализмом и колониализмом или будни трудящихся.

Аполитичные полотна Третчикова (на которых почти отсутствует пульс времени и созданы они для украшения и любования, а не сопереживания или разоблачения несправедливости) просто не могли получить поддержки советских чиновников от искусства.

Впрочем, и на Западе до последнего времени художественная элита не жаловала Третчикова. К нему накрепко пристал ярлык «Король китча». С того самого времени когда его репродукции стали популярны критики разносили его работы и выставки в пух и прах, при поддержке многих его коллег-живописцев. Над его картинами смеялись, издевались. Их презирали – в том числе потому, что большинству, массам, они были по душе.

По словам Горелика, Владимир Григорьевич был не менее талантливым бизнесменом, чем живописцем. Он почти всегда устраивал свои выставки в больших универсальных магазинах – ведь его публика не ходила в музеи и галереи. Он проводил шумные PR-кампании вокруг своих турне. Со своими работами он объездил всю Канаду и многие города США. Его выставку в Хэрродсе, самом престижном универмаге британской столицы, посетило более двухсот тысяч человек. 

Современные популярные художники, такие как Дэмиен Херст и Джефф Кунс, сделали маркетинг частью искусства. И теперь западная пресса и даже многие критики признают, что Третчиков во многом опередил время. В последние пару десятилетий, и особенно после смерти художника в 2006 году, его наследие подверглось переоценке. В Национальной галерее Южной Африки прошла первая в истории ретроспектива полотен Третчикова.

Его репродукции снова востребованы. Поклонники готовы платить за них сотни долларов. И полотна Третчикова, которые еще двадцать лет назад стоили всего несколько тысяч, сейчас продаются в десятки, а то и сотни раз дороже.

В 2013 году Третчикову исполнилось бы сто лет! В Петропавловске отметили юбилей мини-экспозицией в музее изобразительных искусств. Внучка  Третчикова – Наталья отправила несколько репродукций картин деда в его родной  город.