Вопрос о том, что связывало покойного Майкла Джексона с Россией или русской культурой, кому-то может показаться абсурдным, а кому-то кощунственным или издевательским. Последнее время о Джексоне принято было вспоминать в основном благодаря разного рода нехорошим скандалам, сексуального и финансового характера. А его образ последних лет, скорее, идеальный объект для иллюстрации, «что нам не нравится в деятелях западной массовой культуры» при пропаганде национальных ценностей.

Не станем утверждать, что для такого подхода нет оснований.  Равным образом не станем поминать античную формулу про «хорошо или ничего» – в применении к публичным персонам она давно превратилась в пустую ритуальную фразу, о которой забывают через секунду после произношения. Тем не менее в день смерти певца можно вспомнить по крайней мере о двух достаточно примечательных моментах, важных если не в его личной биографии, то, во всяком случае, в неофициальной истории современной России, а именно: два концерта Майкла Джексона в Москве – в 1993 и 1996 годах.

Собственно говоря, восхождение Джексона к вершинам славы происходило в переломную эпоху для жизни СССР (и всех возникших на его месте вследствие этого перелома государств). Переломной эта эпоха была и в вопросе соотношения популярной культуры советского образца с мировыми тенденциями и достижениями. Говорить о «достижениях» в данном случае можно без всякой иронии. По крайней мере, объяснять, почему поколения советских людей сходили с ума по «образцам западной пошлости» всеобщим помешательством малопродуктивно, тем более что и своей пошлости в советском масс-культурном наследии хватало с избытком во все времена, особенно в последние десятилетия его существования.

«Король поп-музыки» Майкл Джексон в этом смысле стал, пожалуй, средоточием всех противоречий отношений советского, а затем и российского общества с миром западного шоу-бизнеса (а может быть и с тем Западом, который принято писать с большой буквы) в том числе потому, что в своё время Джексон был неоспоримым «№ 1», тем, чьё имя приходило на ум при ассоциациях со словом «Америка» наряду с кока-колой или Микки Маусом. То, что сейчас подобрать на такую позицию какого-то  одного американского исполнителя невозможно, довольно многое говорит о состоянии американской массовой культуры. (В скобках можно заметить, что претендентом на пустой трон, как ни странно, может стать Барак Обама – трактовка его образа часто находится на грани политики и популярного искусства, и это тоже повод для достаточно серьёзного разговора.) При этом золотая пора Джексона пришлась на время продлившегося несколько лет «медового месяца», который в период перестройки переживало наше общество в отношениях с Западом. Помещённый  в центр подобных переживаний, певец при своём появлении в России каждый раз играл роль некоего индикатора: на примере этих приездов можно было судить о том, как эти переживания проявляются на практике.

О временах перестройки, когда появились первые слухи о том, что Джексон, может быть, приедет в Москву, вспоминать, наверное, не стоит. Хотя само появление этих слухов говорит о «горизонте возможностей», открывшемся во время перестройки, а также о том, какие желания находились в соответствии с этими возможностями. Так или иначе, то, что «Джексон в Москве» открывает совсем другую эпоху для современной России, в начале 90-х казалось многим, едва ли не всем. Даже первые педофильные скандалы, появившиеся в эти же годы, не могли ещё сильно поколебать такие настроения.

«Чудо свершилось» в сентябре 1993 года. То, как Майкл Джексон оказался в это время в Москве, и все обстоятельства его пребывания в наилучшей мере отражают историю тех дней. Он был приглашён в российскую столицу в рамках всемирного концертного тура, посвящённого выходу альбома Dangerous, никому не известной и вскоре распавшейся продюсерской фирмой DESA. Как и почему это произошло, до сих пор толком не известно. Впрочем, скорее, это говорит о «юных днях» русского шоу-бизнеса и всё ещё не развеявшемся перестроечном обаянии России на Западе, когда попасть в Москву казалось интересным событием не только и не столько с точки зрения возможного гонорара. При этом никто не знал, к кому можно обращаться в этой Москве и кто заслуживает доверия.

Приезд Джексона в каком-то смысле закрывал тему подобных «перестроечных» вояжей, апогеем которых, безусловно, стал фестиваль «Монстры рока» в Тушине в 1991 году. Ещё более символичным стало проведение концерта в Лужниках 15 сентября 1993 года. Собственно, уже через 6 дней Борис Ельцин должен был издать Указ № 1400 о роспуске Верховного совета и положить начало противостоянию, завершившемуся кровавыми событиями 3-4 октября. Именно эта грань наиболее чётко отделила советский период истории России от постсоветского. И в том, что последние дни этой советской истории завершились карнавалом с участием Майкла Джексона, можно усматривать какую-то грустную иронию, как и в том, что концерт фактически закончился неудачей – сцена в Лужниках не могла функционировать в полную силу под проливным дождём, да и публике пришлось вымокнуть до нитки в старых, ещё не оборудованных крышей Лужниках. К слову сказать, этот концерт оказался одним из последних неспортивных мероприятий перед закрытием арены на реконструкцию – с этого начиналась «эпоха Лужкова».

Сложно сказать, как и почему обстоятельства первого концерта Майкла Джексона в Москве оказались нашпигованными этими грустными символами. Но жизнь не стояла на месте. В 1996 году состоялся второй концерт. Сентябрь 1996 года – время совсем другого «перелома». Первые месяцы второго срока Ельцина – период, когда судьба России на ближайшие годы, а может, и десятилетия казалась определённой. «Призрак коммунизма» уже отступил, и надо было учиться жить в этих условиях. Одним из первых уроков этой учёбы почему-то опять суждено было оказаться Майклу Джексону.

К тому времени популярность его уже несколько поблёкла и обтрепалась, и певцу окончательно удалось заработать себе славу весьма странного типа, чьи лучшие годы позади, а образ жизни в настоящем внушает удивление, если не опасение. То, что тем не менее этот странный человек был принят не самыми последними на тот момент людьми, в частности Юрием Лужковым и Александром Лебедем, тоже многое говорит о том времени. Эти люди почувствовали себя более-менее уверенно на своём новом или старом месте. Для ощущения хозяев жизни не хватало в том числе и бесед с признанными лицами западного мира. То, что таким «лицом» оказался, мягко говоря, экстравагантный и уже сошедший с трона «короля» Джексон, тоже весьма характерно. Пожалуй, главным артефактом тех дней стала знаменитая «сабля Коржакова» – клинок, не известно зачем вручённый уже отставленным от Ельцина генералом Джексону, а в последующем изъятый на таможне как историческая реликвия. Сложно сказать, насколько причины этого изъятия объяснялись подковёрной борьбой с Коржаковым, некоторое время ещё остававшимся воплощением «тёмного начала» для многих либеральных политиков, но, во всяком случае, нелепость этого подарка и скандал на таможне даёт представление о том, что из себя представляла публичная политика и общественная жизнь на втором сроке Бориса Ельцина.

После этого поводов для появлений на сцене у Джексона было мало – не только в России, но и в мире. Он становился героем совсем других новостей, да и мир вокруг тоже менялся. Сейчас он совсем другой. Приездами западных исполнителей самой разной величины сейчас уже мало кого удивишь. В России, даже несмотря на кризис, пока есть деньги и есть слушатели, причём такие, которые готовы выбирать. Выступление в Москве – теперь уже нормальная часть шоу-бизнеса, не несущая никакой дополнительной нагрузки. Некоторые старые звёзды эпохи 1980-х не так уж редко выступают на закрытых концертах. Какие подарки им там дарят, не знает никто, и вряд ли кому-то это интересно. Майкл Джексон умер и навсегда остался символом своего времени.