– Думаю, справедливо. Всё-таки я довольно редко путешествовал не в полярных широтах. Было два путешествия в Африку, было восхождение в Азии. Но, поднимаясь на пик Ленина, я понимал, что не являюсь профессиональным альпинистом. Хорошо, когда люди делают что-то профессионально и качественно. И в этом плане я рад, что за мной закрепился  статус  полярного путешественника. Да, в определенном смысле, это узкая специализация, но я с ней абсолютно согласен.

– Да, конечно. В 2000-м году я пересекал Гренландию, самый большой остров на планете. За 43 дня мы прошли 650 километров. И во время этого перехода у меня родилось чёткое представление: если есть на свете пустыня, то она именно там, в Арктике, а не в Африке. В традиционной пустыне всё-таки имеется какая-то жизнь, и ты встречаешь скорпионов,  насекомых, перекати-поле. А в ледяной пустыне ничего нет, она абсолютно безжизненна. Само слово пустыня происходит от пустоты, а потому этому названию более соответствуют арктические и антарктические пространства. Там даже болезнетворных бактерий нет, всё абсолютно стерильно. Ни в одной из своих северных экспедиций я не заболел. 

– Переохлаждение напрямую зависит от того, насколько хорошо и правильно ты одет. Если заболел – сам виноват.

– Событий такого раннего детства не запомнил. Но уровень экспедиций отца не снижался, и спустя несколько лет он пошёл на лыжах по Северному Ледовитому океану через полюс в Канаду – резонанс был не меньше. Это я помню хорошо. Как и то, что чувствовал уровень собственной ответственности за то, что я сын такого отца. Отношение людей к нему было как к Гагарину, и я на себе ощущал это повышенное внимание. В то время в стране были определённые ценности, которые культивировались выдающимися достижениями советских людей. Стране нужны были герои, и герои появились – космонавты, полярники, хоккеисты и многие другие. Жалко, что сейчас это во многом ушло.

– Я никогда у него не спрашивал об этом. Зачем он ходил в экспедиции? Да, во время похода они проводили различные исследования – как ведёт себя организм в условиях холода, какое питание оптимально в этих условиях и так далее. Результаты этих  исследований использовались при подготовке космонавтов, например. Но не думаю, что это было главным. Потому что он любил (и продолжает любить) свою страну и старался в меру своих сил и возможностей сделать что-то стоящее для неё. И это у него получилось.

– Помню первый лыжный поход в Архангельской области, мне тогда было 14 лет. И когда мы возвращались после семидневного путешествия, отец сказал мне, что этот поход по сложности ничем не отличался от путешествия к Северному полюсу. Меня потрясли эти слова и запомнились навсегда, а поход был очень сложным для 14-летнего ребёнка, до галлюцинаций доходило. В данном случае сложность похода приплюсовалась к возрасту. У каждого возраста свои подвиги и достижения. 14-летний подросток, совершив что-то внушительное для своих лет, переживает более сильные эмоции, чем 35-летний мужчина, который отправляется в космос.

– Где то помогала физическая подготовка – я, к примеру, много бегал. Но моральная подготовка была важнее. Я никогда не задумывался, как оказался готов к серьёзным экспедициям. Это пришло само собой. Был внутренний интерес, который перевешивал все те трудности, которые возникали по ходу. Одно дело, когда тебя заставляют, а ты ноешь, сопротивляясь этому. И совсем другое, когда сам захотел отправиться в путешествие и у тебя есть жизненная цель, к которой ты идешь. Чего ж тут капризничать, кому жаловаться?  

– Всё просто. Мне нравится Север и Арктика, там лежит снег, а по снегу обычно ходят на лыжах. Вот и всё объяснение. Можно было стать альпинистом, но мне, признаться, никогда не нравилось высокотехничное путешествие. В лыжных походах нет всего этого туристического снаряжения, массы приспособлений и прочего. Есть только пространство, лыжи и твоё упорство, с помощью которого ты перебарываешь обстоятельства. И главное в походе – даже не твое физическое состояние или подготовка, а это самое упорство и сила воли.

– Мне сложно четко выразить своё отношение к Арктике. Я люблю путешествовать по Арктике. Почему? Попытаюсь объяснить. Я рос в семье выдающегося человека, своего отца. Который получал награды из рук Брежнева, встречался с главами США, Канады и других стран. И много сделал для своей родины. Я очень гордился и горжусь отцом, он – самая большая гордость в моей жизни. И благодаря этим арктическим путешествиям, и многому другому. Отец очень хорошо меня воспитал, заложив правильные основы. Его жертвенность по отношению к своей стране поражала меня и служила примером – вокруг метель и вьюга, а он идёт вперёд, чтобы поднять наш флаг на вершине планеты. Таким он представлялся мне всегда. С юных лет мне хотелось делать то же самое, чтобы обо мне так же думали мои дети. Чтобы мои дочери гордились мной так же, как я горжусь своим отцом. 

– Наверное, так. Но я бы не стал называть Арктику каким-то полем боя или линией фронта, через которую нужно пройти сжав зубы. Я видел Арктику в самых разных ипостасях. И в основном она была дружелюбна. Нарисую весеннюю Арктику: яркое солнце, небольшой ветер, позёмка, бескрайний горизонт, торосы. Ты идёшь на лыжах от одной гряды торосов к другой, с помощью компаса выбирая путь между ними. Вот оно, арктическое путешествие, – одним оно нравится, другим кажется скучным. Идёшь, погружаешься в свои мысли, остаёшься один на один с Белым безмолвием. Согласитесь, в нашей жизни нечасто получается уйти в свои мысли, помедитировать, абстрагироваться от мира. Вокруг нет шумных автомобилей и громких голосов, а в голове нет беспокойства по поводу работы и заботы о том, что купить на ужин. Ты от этого отгорожен, только ты и Арктика. Удивительное ощущение.  

У опытного путешественника в Арктике возникает ощущение, что ты ееё знаешь и понимаешь очень хорошо – и она тебя понимает. Она выглядит холодной, но благодаря опыту и большому количеству знаний я понимаю, как подойти к ней правильно, чтобы она не обидела. Вот такие у нас отношения.      

– Опасности есть повсюду. Сломать ногу можно и в Москве. Понятно, что вероятность чрезвычайной ситуации в арктическом путешествии гораздо выше, чем в городе. Но ты же не являешься рядовым человеком, который вдруг оказался в Арктике. Ты готов ко всему и понимаешь, что можешь встретить белого медведя и угодить в полынью, а палатку может сорвать ветром. Но если ты готов и всё просчитал, риски сводятся к минимуму. И ощущаешь себя безопаснее, чем в Москве. 

– Арктику нельзя бросить, а если это так, то её необходимо развивать. И с этим, думаю, согласятся все. Как это делать, вопрос сложный. Потому что любые проекты там  получаются очень дорогими. Необходимо развивать инфраструктуру, но климатические условия это затрудняют. Также убеждён, что для развития Арктики необходимо, чтобы там жили люди. И это возможно. Я знаю людей, которые живут на Аляске, на Севере Канады и успешно занимаются туризмом, промыслом, добычей полезных ископаемых и так далее. 

В любом случае то, что сейчас подняли вопрос об Арктике, очень хорошо. Здорово, что Арктику очищают от мусора, проводятся арктические учения. Первые шаги очень важны. Но, повторюсь, это проект дорогостоящий и длительный.

– Сейчас проекты, связанные с детьми, – моя основная работа (Матвей Шпаро возглавляет центр дополнительного образования «Лаборатория путешествий». – С. В.), и я могу говорить об этом долго и много, потому что тема очень серьёзная. Умение разжигать костёр и ставить палатку подростку, возможно, и не пригодится в жизни, но точно будет не лишним, если он, занимаясь интересным делом в компании сверстников, научится находить друзей, общаться и взаимодействовать в команде, принимать решения, быть добрым, самостоятельным, ответственным. Путешествия – лучший способ для этого.