В том, что мы недостаточно знаем наше русское зарубежье, можно будет убедиться через 2 года ‒ именно тогда начнёт работу Музей русского зарубежья. Новое выставочное пространство откроется благодаря инициативе директора Дома русского зарубежья им. Солженицына Виктора Москвина и при содействии правительства РФ.

 

‒ Стаж моей работы и правда довольно большой. Самое первое место работы ‒ это Останкинский музей; 1 июня 1973 был мой первый рабочий день. Мне посчастливилось застать людей, которые начинали свою профессиональную деятельность ещё до революции. Например Феликс Евгеньевич Вишневский, подаривший Москве огромную коллекцию картин Василия Тропинина и его современников. Феликс Евгеньевич стал  главным хранителем музея Тропинина ‒  филиала Останкинского дворца-музея, где эта уникальная коллекция хранится до сих пор. 

Начинал Вишневский свою собирательскую деятельность ещё до большевиков, а при советской власти работал в Наркомпросе и входил в Комиссию по оценке и изъятию культурных ценностей, которую возглавляла товарищ Троцкая. В составе этой комиссии Вишневский представлял интересы музеев. Его стараниями удалось уберечь от отправки на переплавку, продажи на Запад и передать в музейные фонды немало ценнейших произведений русского и мирового искусства. 

Вообще Останкинский музей был местом необычным. Там работал ряд оппозиционно настроенных людей, разделявших взгляды А. И. Солженицына. Среди прочих ‒ жена поэта Ю. М. Кублановского Ирина Петухова и ещё один совершенно уникальный человек ‒ Борис Борисович Михайлов. Благодаря Михайлову я в 18 лет начал читать самиздат и тамиздат: YMCA-press, «Посев», «Ардис», «Жизнь с Богом».

 

‒ Конечно, опасно, но, правда, по тем временам сажали не массово, а выборочно.  Когда я защищал диссертацию в Тверском университете, пригласил на ужин своих сокурсников, среди которых был один  полковник ФСБ. Он произнёс любопытный тост:  «Витя, как хорошо, что мы в своё время дали тебе возможность доучиться».

События развивались стремительно, часто заставляя принимать радикальные решения. 30 декабря 1973 года в парижском русском издательстве YMCA-press под руководством Никиты Алексеевича Струве (7 мая 2016 года Никита Алексеевич скончался. – Ред.) вышел I том романа «Архипелаг Гулаг». В советской прессе началась кампания против Солженицына. В защиту выступило несколько человек, и среди них был Борис Михайлов. Он выступил с открытым письмом, которое передавалось по западным радиоголосам. 

Осенью 1974 года в музее стало известно, что власти решили уволить Михайлова. Тогда после увольнения было два пути: либо в лагерь, либо в эмиграцию. Казалось бы, положение безвыходное... но у меня спонтанно возникла идея. В Кодексе закона о труде была статья о том, что нельзя уволить члена профсоюза без согласия профсоюзного комитета. Вскоре должны были состояться выборы. Мы поработали с сотрудниками, и на выборах наши кандидаты получили больше голосов, чем люди, намеченные партбюро и дирекцией. Собрание было бурным, долгим. Поздно вечером на первом заседании месткома избрали председателя, которым стал я. Утром, когда начался новый рабочий день, партийные власти были поставлены перед фактом. Новоиспеченный профсоюзный комитет не дал разрешения на увольнение заместителя председателя комитета, которым был... Борис Михайлов. 

 

‒ Моим родителям было страшно, потому что они прекрасно помнили 1930-е годы.  Я проиллюстрирую продолжением своей истории про Михайлова. Власти сделали ещё одну попытку уволить Бориса Борисовича под мнимым предлогом ‒ он показал иконостас дворцовой церкви искусствоведам из Болгарской Народной Республики, таким образом нарушив запрет на показ религиозного объекта иностранцам. Плюс к тому, Михайлов якобы сломал замок на церковной двери. 

На собрании пожилой представитель парторганизации выступал в стиле 1937 года. Он говорил о том, что Михайлов ‒ враг и антисоветчик, что когда сыновья и дочери советского народа во время Великой Отечественной войны отдавали жизнь за Родину, они даже не могли представить, что в СССР будут жить личности, которые «едят наш хлеб и работают против страны». Вот в таком духе знаменитых собраний трудовых коллективов 1930-х годов он вещал. 

Я видел испуганные лица его сверстников ‒ смотрителей музея. Эти на тот момент пожилые дамы прекрасно помнили 1937 год. Было понятно, что спорить с выступающим бесполезно. Выслушав до конца агрессивные выступления со стороны партбюро, я отметил, что, конечно, трудовая дисциплина была нарушена, и спросил у заместительницы директора по хозчасти, сколько стоит сбитый замок. Она, растерявшись, ответила. Тогда я внес альтернативное предложение: за показ иконостаса иностранцам без разрешения дирекции вынести Михайлову выговор и обязать его купить новый замок. Поставил два предложения на голосование, и на удивление ‒ большинством голосов поддержали выговор. Таким образом, мы в очередной раз победили.

 

‒ В конце 1980-х меня выбрали заведующим лекционно-выставочным отделом в библиотеке Иностранной литературы. В план работы я поставил проведение выставок издательств YMCA-press, «Жизнь с Богом» и  «Ардис». Затем нашим новым директором стал Вячеслав Всеволодович Иванов, его заместителем по науке – Екатерина Юрьевна Гениева. Осенью 1989 года к нам обратились руководители издательства «Книжная палата», к которым в свою очередь обратился историк церкви Лев Регельсон, предложивший  организовать выставку YMCA-press в Москве. Я им ответил, что у нас  в планах эта выставка уже значится. Мы создали оргкомитет, куда включили патриарха Алексия II, академика Д. С. Лихачёва, тогдашнего министра культуры Н. Н. Губенко, и даже Б. Н. Ельцина, боюсь, без его ведома. Выставку мы успешно провели в сентябре 1990 года. Это было первое чудо, так как Н. А. Струве привёз огромный грузовик ‒ 40 тысяч антисоветских книг. Там были тома Солженицына, Бердяева, Цветаевой, отца Сергия Булгакова и так далее. Была организована выставка, устроен читальный зал, а также книжный магазин, где эти издания можно было приобрести. В КГБ и на таможне был страшный скандал – не доглядели! И тем не менее в марте чудеса продолжились — в 1991 мы провели ещё одну выставку в тогдашнем Ленинграде при поддержке А. А. Собчака и Д. С. Лихачева во Всероссийском музее А. С. Пушкина при деятельном участии его директора С. Н. Некрасова. А уже в 1991 году учредили издательство «Русский путь» ‒ как филиал YMCA-press. Таким образом, была создана структура, которая стала вплотную заниматься возвращением наследия русского зарубежья в нашу страну.

В 1995 году благодаря ключевой поддержке Солженицыных и московских властей удалось создать библиотеку Русского зарубежья, а через 10 лет мы переселились в новое здание. 

 

‒ Подобных учреждений нет, вероятно, ни в одном другом государстве. Когда вы строили будущий Дом русского зарубежья, были трудные 1990-е. Сейчас, когда вы строите Музей русского зарубежья, снова сложные времена. Как вы с этим справляетесь сегодня и каков план строительства?  

‒  Много людей поддерживают не только наш Дом, но и саму идею музея. Надо отдать должное властям, которые относятся к нашему проекту с пониманием: это и президент, и правительство России и Москвы. Когда к территории нашего Дома прибавится ещё и музей, общая площадь составит 12 тысяч квадратных метров. По плану, строительство закончится в мае 2017 года, и ещё год уйдёт на подготовку экспозиции.

 

‒ Наш фонд очень объёмен ‒ 250 тысяч единиц хранения. Проблема только в том, что он очень неравномерный. Например, у нас есть письма И. А. Бунина, но нет его рукописей. Зато  есть огромный фонд русского писателя и публициста Ивана Сергеевича Шмелёва – рукописи, переписка, мемориальные вещи. Также обладает большой ценностью собрание экспонатов, переданных нам Солженицыными, ‒ в их числе архив великого князя Николая Николаевича, дяди императора Николая II, который фактически был главой дома Романовых в эмиграции и вёл обширную переписку с русскими агентами, послами, западными политическими деятелями (в частности ‒ с Черчиллем). 

Есть в наших фондах и настоящие реликвии: например большой фрагмент пледа, связанного ко дню рождения царевича Алексея его сестрами. Вещь была обнаружена в Ипатьевском доме, после занятия Белой армией Екатеринбурга. Генерал Дитерихс по распоряжению Колчака передал найденные вещи сестре императора ‒ Ксении Александровне. Другая часть этого трагического артефакта передана в Екатеринбург, на место гибели царской семьи.

 

– Когда мы говорим о русском зарубежье, всегда упоминаем имена выдающихся композиторов, писателей, артистов, но практически ничего не знаем о русских инженерах, врачах, предпринимателях, которых тоже было немало! Мы начали эту тему в Доме русского зарубежья с Андрея Челищева ‒ создателя знаменитого калифорнийского виноделия. Он начинал в крымской  Массандре у своего родственника Голицына, а после отмены сухого закона в Америке в 1933 году стал отцом калифорнийского виноделия. 

Ещё одна малоизвестная, но очень важная личность для российской истории – один из создателей видеозаписи Александр Понятов. К сожалению, его личный архив не сохранился, племянница передала нам небольшую часть того, что осталось. На своей фирме Ampex он в 1946 году выпустил катушечный магнитофон, а 10 годами позже – первый в мире видеомагнитофон. На знаменитой американской выставке в Сокольниках 1957 года вице-президент США Никсон подарил Хрущёву видеозапись их встречи. Позже советские чиновники встретились с бывшим белым поручиком Понятовым и провели переговоры о закупке аппаратуры для Останкинского телецентра. Заслуживает отдельной экспозиции И. И. Сикорский, изобретатель первого в мире вертолёта, выдающийся  конструктор русских и американских самолётов. В наших архивах есть чудом спасённая его рукопись, которую нам привез Н. А. Струве из Парижа, о начальном периоде воздухоплавания ‒ с фотографиями знаменитых аэропланов «Илья Муромец», «Русский Витязь», первого вертолёта, созданного в 1910 году. 

‒ Безусловно, это не только и не столько национальность. «Русское» существенно не только в плане крови. Здесь важна языковая общность и любовь к России. Неважно, какой национальности человек. Вот, например, Н. А.Струве утверждает, что у него нет ни капли русской крови, и при этом он удивительный патриот России. И таких примеров много. «Вторая Россия» огромна, и, к счастью, в ней множество талантливых людей.