Есть в Петербурге, между Тверской улицей и Суворовским проспектом, улица Одесская — до недавнего времени не слишком известная. Точнее, до 1998 года, когда на ней появился первый в России памятник фонарщику. Очень, между прочим, солидный и представительный мужчина. Стоит он точно напротив того дома, где в 1870-х годах располагалась лаборатория великого русского инженера и изобретателя Александра Николаевича Лодыгина.

Того самого, что ровно 140 лет назад, 24 июля (11-го по старому стилю) 1874 года получил патент на изобретение электрической лампы накаливания. Мало того — ещё до получения патента именно Одесскую улицу Лодыгин впервые осветил своими «свечами». Так что памятник совсем не случаен. Если, конечно, не считать того, что в нём наличествует и некоторая доля пресловутого чёрного юмора — ведь именно Лодыгин своим изобретением фактически лишил работы многие сотни и тысячи фонарщиков, с начала XVIII века исправно освещавших улицы российских городов.

Александр Николаевич Лодыгин происходил из сильно обедневшего, но очень знатного дворянского рода, который мог бы потягаться на этой почве с самими Романовыми. Предок у них был общий — живший в первой четверти XIV века боярин Андрей Кобыла.

Как и подобает родовитому дворянину, часть своей жизни он посвятил военной службе. Но, похоже, быстро в ней разочаровался — уже в 23 года вышел в отставку, хотя силушкой его Бог не обидел: после отставки, между прочим, он устроился кузнецом на Тульский оружейный завод... Но что поделаешь — служба по своей сути дело сугубо приземлённое. А Лодыгину всю жизнь — и это один из главных её лейтмотивов — хотелось летать. Мечта об электролёте не оставляла его до последних дней: вскоре после отставки он увлёк этой идеей французов, стоявших на пороге войны с Пруссией. Но Франция войну проиграла, и проект электролёта, увы, остался не у дел.

Самое интересное, что электрическая лампочка была, если угодно, побочным продуктом работы над электролётом. И Лодыгин, как это часто бывает в истории техники, был на пути её разработки не первым и не последним. Но никто больше него не сделал для того, чтобы мир озарился электрическим светом. Эдисон — о нём речь впереди — охотно признавал, что лишь усовершенствовал изобретение Лодыгина. В чём же, коротко говоря, его суть?

Лодыгин — здесь речь идёт не только о патенте 1874 года — первым предложил применять в лампах вольфрамовые нити: в современных электрических лампочках нити накала изготовлены именно из вольфрама. Он же первым закрутил нить накаливания в форме спирали. Также Лодыгин первым стал откачивать из ламп воздух, чем увеличил их срок службы во много раз. За изобретение Лодыгин был удостоен ордена Святого Станислава III степени, ему была присуждена Ломоносовская премия Российской академии наук. К сожалению, прижизненная его слава в России на этом в основном и закончилась. Можно, конечно, сослаться на невезение и капризы моды. Соотечественник и ровесник Павел Яблочков изобрёл лампу, основанную на использовании электрической дуги, и всем показалось, что будущее именно за дуговыми лампочками, а не за лампами накаливания. Впечатления подкреплялись реальностью: лампами Яблочкова было освещено несколько улиц в центре Парижа, и их свет называли «русским светом».

Между тем ещё при жизни изобретателя один из русских технических журналов писал: «К гордости русского народа должен быть на скрижалях истории культуры отмечен тот факт, что инициатива применения электрического освещения как вольтовой дугой, так и калильными лампами принадлежит русским изобретателям Яблочкову и Лодыгину; поэтому малейшие подробности всей эпопеи зарождения электрического освещения должны быть дороги, интересны и отрадны каждому русскому сердцу, и наш долг перед теми, кто положил начало столь распространённому теперь электрическому освещению, показать их работы и выяснить их право на это великое открытие».

А где в это время был сам Лодыгин? Будучи человеком весьма левых убеждений, весьма, мягко говоря, неуместных во времена победоносцевской «подморозки» России, он в 1884 году уехал в Америку, где ему пришлось провести без малого четверть века. Вернулся он только после революции 1905 года, причём для того, чтобы собрать деньги на дорогу для себя и своей семьи, ему в 1906 году пришлось продать патент на лампы с нитями из тугоплавких металлов эдисоновской «Дженерал электрик компани». В Россию он вернулся с целым чемоданом изобретений, среди которых были способы приготовления сплавов, электропечи, двигатель, электроаппараты для сварки и резки и всё тот же электролёт вертикального взлёта и посадки. Но в пору войн и революций России было не до изобретений. С новыми властями после Февральской революции Лодыгин, что называется, не сработался и в итоге был вынужден повторить уже знакомый ему путь через Атлантику. Умер он в 1923 году в Бруклине в бедности и безвестности, успев вежливо отклонить предложения авторов плана ГОЭЛРО...

Уже упоминавшийся Томас Алва Эдисон умер в тепле и холе — миллионером. Русские изобретатели — список их изобретений в самом общем приближении переваливает за сотню — в абсолютном большинстве умирали, как и Лодыгин, нищими и забытыми. Андрей Нартов. Иван Ползунов. Иван Кулибин. Эти, впрочем, знамениты — назло всем и всему. Посмертно, правда. А сколько безвестных Кулибиных умерло в безвестности от пресловутой «русской болезни»?

Конечно, многие из них намного опередили своё время. Выпали, так сказать, из контекста — в том числе экономического — эпохи. Какое применение (особенно массовое) могла найти ползуновская паровая машина в условиях крепостного средневековья? А вот коллега Ползунова Джеймс Уатт точно попал «в частоту» начинавшейся английской промышленной революции. Как и впервые появившийся в Англии паровоз. Кроме того, русский общественный климат в целом — какую бы эпоху мы ни взяли — никогда не благоприятствовал изобретателям. Изобретатели в нём почти всегда воспринимались непрактичными чудаками не от мира сего и были власть имущим — как бы это опять помягче выразиться? — до лампочки. И чиновник — русский ли, советский — который благоволил бы никому не известному техническому гению — всегда выглядел бы на общем фоне как минимум белой вороной.

Кроме того, ещё один закон российского общественного бытия известен каждому. В умении русского человека придумать что-нибудь такое, что никакому европейцу не снилось, никто не сомневается. А вот с подачей сделанного — хуже. Много хуже. То есть произвести конфетку (везде — от тяжёлой промышленности до туризма) можем. А вот умение красиво завернуть и не менее красиво продать её нашим соотечественникам ну никак не даётся. Одно из энциклопедических изданий о той же лампе накаливания бесстрастно пишет так: «Лодыгин получил свой патент раньше (на три года. — Г. О.), но Эдисон провёл исключительно агрессивную рекламную кампанию и в итоге стал считаться подлинным изобретателем лампы накаливания».